Время дальних странствий. Рудольф Баландин

обо мне.

      Моя наука дальних странствий была порой горька, трудна и опасна, но не бесплодна ни в коей мере.

      В пространстве путешествий видел я лик Природы и облик родной страны – России, Советского Союза. Наблюдал характеры и поступки людей, изменчивые под давлением обстоятельств. Работа геолога (на производстве, а не в научном учреждении) обтачивала мой характер, порой не без душевной и телесной боли.

      Специалист видит по-своему мир и порой говорит на непонятном для непосвящённых языке. Любая профессия исподволь меняет наши жесты и походку, прорезает новые морщины на лбу и ладонях.

      Вот и я с некоторых пор научился заглядывать – пусть и не очень зорко – в бездну прошлых веков, где, как в океане, с глубиной становится темнее. Земные недра для меня теперь не так уж темны, как прежде. Даже растения и животные, люди и машины предстают в новом, необычном качестве, и проясняется их смысл на Земле и во Вселенной.

      Мне приоткрылся удивительный мир геологии. Я – искал приключений не в экспедициях, где надо избегать экстремальных ситуаций, а в познании природы, цивилизации, человека.

      Удивительны не выдумки фантастов, искажающие реальность. Необычайна сама реальность – загадочная субстанция, которую всякий сознаёт в меру своей честности, своих знаний, ума и жизненного опыта.

      Геологические экспедиции начались и завершились для меня в Сибири. О них я постараюсь рассказать без прикрас и выдумок. И без этого было немало неожиданного, а то и неправдоподобного.

      Завершение «Плавания» Бодлера:

      Смерть! Старый капитан! В дорогу! Ставь ветрило!

      Нам скучен этот край! О смерть, скорее в путь!

      Пусть небо и вода – куда черней чернила,

      Знай – тысячами солнц сияет наша грудь!

      Обманутым пловцам раскрой свои глубины!

      Мы жаждем, обозрев под солнцем всё, что есть,

      На дно твоё нырнуть – Ад или Рай – едино! –

      В неведомого глубь – чтоб новое обресть!

      Моё счастье – в обретении нового, проникновении умом в миры, где ещё не бывала мысль человека. Правда, иной раз выяснялось, что там уже кто-то побывал. Но это лишь радовало: значит, я на верном пути.

      Приключений было немало. Открытий – неправдоподобно много. Не раз мог погибнуть. Мне повезло: дожил до солидных лет, хотя не надеялся дотянуть до пенсии.

      Меня с юности тревожат вопросы: зачем я живу? Зачем люди живут? Есть ли в этом какой-то смысл? Зачем на Земле и во Вселенной человечество, наука, философия, религия, искусство? Зачем этот Мир?!

      В Интернете нажатием клавиш получишь ответы. Без напряжения мысли. Без проникновения в суть.

      Какое время – такие читатели. В первой половине XIX века в Англии публика увлекалась научными трудами геолога Чарлза Лайеля, а затем Чарлза Дарвина. В наше время такое невозможно.

      Люди стали образованней? Как бы не так! Ныне читателю чужды прорывы в неведомую реальность.

      …Эти мысли мешают мне писать. Привык воображать тех, к кому обращаюсь, с которыми духовное общение через книгу. Кто это теперь, и сколько их?

      У меня была (завершаясь) личная жизнь: учёба, работа, влюблённости, женитьбы. Остаётся сверхличная жизнь. Она продлится некоторое время и после моей смерти. Она связана с моей работой как геолога и с моими усилиями в познании бытия.

      Глава 1. Крещение Сибирью

      Ты говоришь, что ещё не совсем созрел. Чего же ты дожидаешься? Пока не сгниёшь?

Жюль Ренар

      Жутким транспортом – в Сибирь

      В ноябре 1953 года мне посчастливилось найти работу. В такое время экспедиции, вернувшись на базы, сокращают рабочих. До следующего летнего сезона далеко. Только тогда появится нужда в помощниках, которые часто вербуются из студентов-геологов.

      Куда ни придёшь, после недолгой беседы вежливо выпроваживают. Назначают свидание весной, когда геологи, как перелётные птицы, собираются в стаи перед дальней дорогой.

      Мой хороший знакомый старшекурсник Юра Алешко (мы играли в одной баскетбольной команде) посоветовал мне обратиться в одну из партий ГИНа (Геологического института АН СССР), где, по его сведениям, требуется рабсила.

      В ГИН я пришёл рано утром и приткнулся в углу вестибюля. Оттаивал с мороза и наблюдал геологов. Двери открывались, вкатывались клубы морозного пара и, словно кристаллизуясь, появлялись люди, мало похожие на суровых землепроходцев и отважных покорителей недр. Портфели и шапки, пиджаки и модные ботинки, ровные проборы и какие-то по-домашнему розовые плеши, гладко выбритые лица, пиджаки… Много женщин: старых и молодых, нарядных и неказистых на вид.

      Это – геологи? Чем отличаются они от канцеляристов, заводских рабочих, инженеров? Где волевые челюсти, суровые брови, стальные плечи, твёрдая поступь, оленьи унты и куртки на волчьем меху?

      Работник требовался в Забайкальской партии. Там меня стали стращать предстоящими