Признания в любви. «Образ чистой красоты» (сборник). Коко Шанель

й, она лишь ненадолго продлила мою жизнь, подарила немного времени, может, для того, чтобы я успела отдать дань всем, кто жил и любил меня, и всем, кто еще будет жить после моего ухода, надеюсь, здорово и счастливо.

      У всех есть детство

      Только не у всех одинаковое…

      Какие праздники люди любят больше всего? Дети, конечно, Рождество и свой день рождения. Я тоже. Став мамой, полюбила дни рождения своих обожаемых мальчиков.

      Это был самый грустный день рождения в моей жизни.

      Мама с отцом уехали, кажется, в Мюнхен, и я очень переживала, вернутся ли вовремя. Когда стало ясно, что нет, няня попыталась успокоить (лучше бы она этого не делала!):

      – Просто их задержали важные дела. Взрослых часто задерживают дела. Они непременно пришлют тебе поздравление и подарок!

      Я схватилась за эту спасительную мысль: конечно, конечно, их задержали дела, но родители обязательно пришлют мне весточку, ведь они меня любят, я знаю!

      Утром никакого сообщения не было, няня снова успокоила:

      – Одри, почтальон еще не приходил.

      Кажется, я весь день просидела у окна в ожидании почты. Когда показалось, что почтальон идет, со всех ног бросилась к двери, чтобы открыть сразу, как только раздастся стук в нее, но…

      – Он… прошел мимо?..

      Няня уже осознала свою ошибку и теперь пыталась что-то исправить.

      – Одри, может быть, письмо случайно положили не в тот ящик… может, просто что-то напутали на почте…

      Я бросилась обуваться.

      – Надо идти!

      – Куда?

      – На почту! Там должны разобраться.

      – Имей терпение. Если письмо задержалось, его просто нужно дождаться, у почты много других писем. Ты же помнишь, что всегда говорит твоя мама: нужно думать прежде всего не о себе, а о других.

      Это была правда, мама учила меня думать сначала о других. Я со вздохом согласилась:

      – Да, наверное, у почты слишком много других, более важных писем…

      О подарке речь уже не шла.

      Письма так и не было, из-за дел в Мюнхене родители просто забыли о моем дне рождения, но я предпочитала думать, что письмо затерялось.

      Всю ночь я пролежала без сна, пытаясь понять, чем я могла их так рассердить, что они забыли о своей дочери. Я уже не лазила по деревьям вместе с братьями (просто потому, что они уехали учиться), не таскала из колясок чужих младенцев, чтобы покачать их на руках, не тащила в дом каждого встречного котенка или щенка, не приставала к собакам в попытке погладить, не тискала до бессознательного состояния своего кролика, таким образом выражая ему свою любовь… Я уже была хорошей, послушной девочкой, но что-то все равно не так, если я маме с папой не нужна.

      Стало страшно, очень страшно: а что, если я не нужна совсем?!

      – А вдруг родители не вернутся?

      – Что ты говоришь? Как они могут не вернуться?

      – Что, если они не захотят возвращаться к непослушной девочке?

      – Одри, я завтра же отправлю им письмо с сообщением, что ты стала очень послушной.

      – Напиши, пожалуйста! Напиши!

      Едва разлепив глаза на следующее утро, пристала к няне:

      – Написала?

      Родители приехали, но даже упоминания о забытом поздравлении не было, я сразу поняла, что что-то не так, они почти не разговаривали друг с другом. И что случилось, тоже не рассказывали.

      Когда отец вдруг ушел, мне было всего шесть. Это случилось довольно скоро после того самого несчастливого дня рождения.

      Конечно, я понятия не имела, куда и зачем родители ездили, политические игры не для шестилетних девочек, я знала одно: мама и папа забыли о моем дне рождения, а еще, что после возвращения ссоры в нашем доме стали постоянными. Теперь я уже не сидела под обеденным столом во время скандалов, как раньше, потому что слышать крики родителей была не в состоянии, я стала убегать и прятаться, закрыв уши.

      Делать это пришлось недолго. Однажды папа ушел. Он кричал, что так жить не может, мама отвечала тем же. Я не понимала слов «альфонс» и «подлец», но понимала, что это очень плохо, и знала только одно: мама тоже не хотела, чтобы он уходил, ругала папу, но не хотела!

      – Папа, не уходи! Папа, я люблю тебя!

      Он даже не оглянулся, ему было все равно.

      Мама коротко приказала:

      – Прекрати унижаться!

      Я замолчала, хотя слезы все равно текли ручьем.

      – Я… я просто не хотела, чтобы он уходил. Я хочу, чтобы он любил нас.

      – Любовь нельзя вымаливать, она либо есть, либо нет.

      И я, шестилетняя, поняла и навсегда запомнила – любовь не выпрашивают, это подарок небес, которого может и не случиться.

      Через много лет я поняла и то, почему родители ссорились, и куда ездили, и в чем мама обвиняла отца. Однажды во время оккупации она резко бросила в сторону колонны оккупационных войск,