Выше звезд и другие истории. Урсула Ле Гуин

© Ursula K. Le Guin, 1993

      OLDERS © Ursula K. Le Guin, 1995

      THE WILD GIRLS © Ursula K. Le Guin, 2002

      PARADISES LOST © Ursula K. Le Guin, 2002

      THE JAR OF WATER © Ursula K. Le Guin, 2014

      © Д. М. Бузаджи, перевод, 2022

      © Кир Булычев (наследник), перевод, 1971

      © Нора Галь (наследники), перевод, 2022

      © Р. Герман (наследники), перевод, 2022

      © А. И. Корженевский, перевод, 1988, 1990

      © В. С. Кулагина-Ярцева, перевод, 1999

      © М. Д. Лахути, перевод, 2022

      © Д. М. Смушкович, перевод, 1998, 2003

      © И. А. Тогоева, перевод, 1989, 1990, 1992, 1997, 2008

      © Т. Н. Чернышева, перевод, 1992

      © Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2022

      Издательство АЗБУКА®

      Оформление обложки Егора Саламашенко

      Жернова неба

      1

      И вы, и Конфуций – это только сон, и то, что я называю вас сном, тоже сон. Речи эти кажутся загадочными, но, если после многих тысяч поколений в мире появится великий мудрец, понимающий их смысл, вся вечность времен покажется одним быстротечным днем![1]

Чжуан-цзы, глава II

      Влекомая течениями, гонимая волнами, покорная неодолимому притяжению всей мощи океана, медуза покачивается в бездне приливных вод. Свет проходит сквозь нее, и тьма входит в нее. Ее влечет, гонит, тянет – с места на место, отсюда туда, ибо в морских глубинах нет иных направлений, кроме ближе и дальше, выше и ниже, – и медуза парит и качается; могучий пульс дневными и ночными ударами бьет во вздымающемся к Луне океане, и по ее телу проходит мелкая частая дрожь. Парящее, качающееся, дрожащее, это эфемерное, зыбкое существо защищено лишь яростью и силой моря, которому оно вручило свою жизнь, свой путь и свою волю.

      Но тут встают упрямые континенты. Проплешины песчаных отмелей и скалистых утесов расталкивают воду и рвутся в воздух – страшный сухой космос, где яркий свет и переменчивость, где не на что опереться жизни. И вот, вот течения обманывают и волны предают: сломав свой вечный круг, бросаются шумной пеной на скалы и в воздух, ломаясь…

      Что существу, рожденному движением вод, делать на сухом песке дня? Что каждое утро делать сознанию, просыпаясь?

      Веки у него сгорели, так что закрыть глаза он не может, и свет проникает в мозг, обжигая. Повернуть голову не получается: его прижало бетонными обломками и торчащая из них арматура держит его голову в тисках. Когда все это исчезает, он снова в состоянии двигаться – и садится. Оказывается, он на бетонных ступенях; рядом с рукой растет одуванчик: пробился сквозь трещину в бетоне. Через некоторое время он поднимается, но его страшно мутит, и он понимает: лучевая болезнь. Дверь всего в двух футах от него: в надутом состоянии пневмокровать занимает полкомнаты. Он добирается до двери, открывает ее, выползает наружу и растягивается на линолеумном полу бесконечного коридора, который слегка вздымается и покачивается, и только где-то вдали, через несколько миль, мужской туалет. Он бредет туда, держась за стену, однако держаться не за что, и стена превращается в пол.

      – Ничего, ничего.

      Лицо коридорного охранника повисло над ним, как бумажный фонарик, – бледное, обрамленное седеющими волосами.

      – Это из-за радиации, – сказал он, но Мэнни, кажется, не понял и только повторял: «Ничего».

      Он опять оказался на кровати у себя в комнате.

      – Перепил?

      – Нет.

      – Таблеток наелся?

      – Тошнит.

      – Что принимал?

      – Не смог подобрать, – сказал он, имея в виду, что пытался запереть дверь, сквозь которую проникали сны, но ни один ключ не подошел к замку.

      – Врач поднимается с пятнадцатого этажа, – сказал Мэнни, и голос его был еле слышен за ревом прибоя.

      Тело свело судорогой, он задыхался. Рядом на кровати сидел незнакомый человек со шприцем в руке и глядел на него.

      – Ну вот, – сказал незнакомец, – приходит в себя. Хреново тебе? Ничего, в твоем положении и должно быть хреново. Закинулся всем этим сразу? – Он показал на семь пластиковых конвертиков из автоматической аптеки. – Неудачная смесь: барбитураты и декседрин. Чего добивался?

      Дышать было тяжело, но тошнота отступила, осталась только дикая слабость.

      – Все датированы этой неделей, – продолжал медик, молодой человек с собранными в хвост коричневыми волосами и плохими зубами, – значит брал не на свою аптечную карту. Придется сообщить. Самому не хочется, но меня вызвали, так что других вариантов нет. Да ты не бойся: такие таблетки не уголовщина – просто придет повестка в полицию, пошлют на обследование на медицинский факультет или в районную клинику и оттуда уже отправят или к врачу, или психологу на ДТЛ – добровольное терапевтическое лечение. Я уже заполнил заявку, ввел твои паспортные данные. Уточни только, сколько времени принимаешь эти лекарства в объеме, превышающем личную квоту?

      – Пару

1

 Перевод В. Малявина. (Здесь и далее – примеч. перев.)