Нью-Йорк. Рецепты выживания. Эрнест Бикмуллин

но забытого со школы, поздравляли его словом «Congratulations!».

      Чувства взрослого человека, верящего до сих пор, что сказки и мечты сбываются, шептали ему, что письмо это настоящее.

      Весь следующий год он переводил документы на английский язык и ждал приглашения на собеседование в Москву. Приглашение пришло.

      Белый снег на улицах столицы встретил его приветливо. На удивление, у Посольства США собралось мало народу.

      Мужчина на адреналине проходил собеседование, заглядывая в узкие окошки для ответов на английском. Последнее испытание – было предложено три раза расписаться на отдельных бумажках – проверка подписи на соответствие в документах. Рука задрожала, но человек взял себя в руки. Все! Она улыбнулась ему из окошка! Счастье озарило его бледное лицо. Гудбай и велком ту Америка! Выдохнув, мужчина вышел из посольства.

      Свежий зимний воздух трепал его волосы.

      ТОЛЬКО ТОГДА ОН ПОНЯЛ, ЧТО СКОРО ПОЛЕТИТ В АМЕРИКУ.

      Заветный конверт с документами для обмена на грин-карту прислали уже в Казань.

      Он улетел из Шереметьево 1 мая и через девять часов ступил на американскую землю.

      Перелет Москва – Нью-Йорк

      Америка кажется до сих пор недоступной. В последний раз я летал на крепком и надежном «Ту-154» в далеком 1989 году. Вижу огромный «Боинг». Вхожу по трапу в самолет с невесть откуда взявшимся чувством собственного достоинства. Лететь десять часов. После бешеного страусиного разбега «Боинг» оторвался от земли. Он уходил в небо, завалившись крыльями набок для виража. А потом последовал плавный подъем до «потолка».

      Стюардессы начали надевать на себя спасательные жилеты на случай «плавания» в океане. До сих пор испытываю панику перед первым движением, потому что, засунув руку под сиденье, вытащить жилет оттуда у меня не получалось никогда.

      Первые «воздушные ямы». Кишки прилипают к горлу. Смотрю на людей. Большинство сидит спокойно. Кто-то уснул, нарочно выпив водки, надеясь умереть незаметно.

      Пытался заснуть – бесполезно… Так я и не научился спать в перелетах. Зато научился осознавать самолет. Наконец объявили о приближении к аэропорту Кеннеди.

      Долгое снижение выносит мозг. Какие-то маленькие домики в иллюминаторе… а где же небоскребы? Приземление. Напряжение спало. Болит голова. Ноги затекли. Теплынь за окошками самолета. Пассажиры похлопали летчику и пошли. Толпа меня вынесла в огромный зал со змейками очереди, где люди ждут прохождения таможни у грозных служителей аэропорта, сидящих в стеклянных кабинках. Опыт небожителей сразу дал мне понять, что язык жестов здесь никто не отменял. По указательному пальцу афроамериканки я встал в нужную очередь. Уже скоро у меня отобрали конверт, сказав, что я свободен, а грин-карту мне пришлют на адрес родственников, живущих в Нью-Йорке.

      Знакомство с Бруклином и Таймс-сквер

      Русские магазины, русские медицинские бизнесы. Все готово к твоему приезду. Довольно скучные пейзажи города Бруклина. Кирпичные шестиэтажные дома, построенные в начале двадцатого века. В теплом климате дома стоят долго. Внутри легкие гипсокартонные перегородки «джипсум боард». Ощущение какой-то «ненадежности» квартир. Дверь входная обита тонким слоем металлического листа, и так у всех жителей. Замки во всем доме одинаковые, только ключи разной нарезки. В туалете окно на улицу немного смутило меня. Рамы поднимаются вверх/вниз, сперва непривычно. Окна постоянно открыты, даже ночью. Продуваемость отличная, воздух свежий, легкий. Обстановка у родственников неказистая, мебель дешевая, в квартире, кроме кроватей и маленького шкафчика с книгами, ничего нет. Телевизор разве что. Зато большая кухня. Удивляют размеры холодильника – с метр в ширину… и такая же широкая метровая плита!

      Первое, что поставили мне на стол, – икра. Она здесь стоит копейки, и прилетевший родственник наелся быстро. Сразу же сказалась усталость, и я лег спать.

      Утром, гуляя по Оушен-авеню, зашел без страха в неблагополучный район. Посмотрев впервые на местную гопоту, я пришел к выводу, что они мне напоминают нашу молодежь восьмидесятых. Во многом, их манера поведения была скопирована у нас от скуки в эпоху застоя через художественные американские фильмы того времени.

      Английский, что врывался в уши, был неузнаваем. Как я ни напрягался – произношение было настолько инопланетным, что я стал сомневаться в своем школьном английском.

      На следующий день пейзажи Бруклина сменились впечатлением от Таймс-сквер, что залита огнями двадцать четыре часа в сутки. Было и тут чему удивиться. Мне казалось по фильмам, что весь Манхэттен освещен огнями по самые уши. Оказалось, ничего подобного. Только Таймс-сквер. Остальное – темные колодцы из авеню и стритов, сформированные строгими, пепельно-серыми небоскребами разной высоты.

      Первые доллары

      На третий день меня «погнали» устраиваться на работу в Бруклине. Здесь нельзя жить «у родственников» просто так, как в России. Первая работа. Как и у всех, неблагодарная, малооплачиваемая. Да к тому же в ночь, так как днем надо было оформлять себе «соушел секьюрити», открывать