Операция «Фроттер» Приказано внедриться!. Алексей Оутерицкий

стеме Ridero.ru

      Часть первая.

      Как закалялся опер

      Глава 1.

      Представление нового сотрудника

      «Сотруднику следует носить форменную одежду в соответствии с установленными требованиями, чистую и аккуратную, хорошо подогнанную и отглаженную; демонстрировать строевую выправку, держаться прямо, с развернутыми плечами, не сутулиться, ходить твердым, энергичным шагом».

      Из статьи 18 «Внешний вид и форма одежды».

      Кодекс профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел РФ.

      Невеликого роста, двадцатидвухлетний худощавый парень нажал ногой в стоптанной кроссовке на педаль, и в унитазе открылось окошечко, через которое стало видно стремительно мелькающее дорожное полотно. Стук колес стал громче, а по стенкам унитаза вялыми струйками потекла ржавая вода.

      Константин Иванович Головко развернулся в тесном пространстве туалета и поднял глаза. Не произошло ничего сверхъестественного. В зеркале не отразился актер Машков, не отразился даже актер Харатьян. Он увидел обычного молодого парня в застиранной белой майке, с обычной внешностью. Если бы зеркало было побольше или Константин Иванович глянул в него под другим углом, он бы узрел еще потертые, пузырящиеся на коленях спортивные штаны. Зрелище, впрочем, не привело его в уныние. В конце концов, за двадцать два года можно привыкнуть к своей внешности, чтобы, глядя в зеркало, не испытывать разочарования.

      – Зато ты, Костян, лейтенант, – напомнил он себе и нажал еще один рычаг – теперь уже рукой и снизу вверх. Из крана в умывальник потекла тонкая струйка воды. – Лейтенант милиции… – И, помолчав, не без торжественности повторил: – Лейтенант милиции Головко! Гр-р-ражданин, пр-р-р-ойдемте!

      Сполоснув руки, Константин Иванович снял с плеча вафельное полотенце, и, не отрывая глаз от своего отражения, протер руки. Черт, если бы не этот дурацкий хохолок с левой стороны надо лбом… «Корова языком лизнула», – вспомнил Константин, как говорили про таких в поселке, где он родился и вырос.

      Он потоптался и поймал себя на том, что уходить из туалета не хотелось. Возможно, из-за попутчиков. И не то чтобы они были очень надоедливыми, эти симпатичные дед с бабкой, но слишком уж много внимания уделяли они ему, выпускнику милицейской школы, вполне самостоятельному и ответственному человеку. «Костик, съешьте пирожок, это домашняя выпечка, я сама пекла»… «Костик, вы напрасно сидите в кроссовках, ноги должны отдыхать»… «Костик, вот, почитайте газету, там очень интересная статья»… А он никакой не Костик, он лейтенант милиции Константин Головко, и никакая забота ему не нужна, потому что он действительно абсолютно самостоятельный человек, четыре года проживший без родителей, в казарме, и, мало того, что остался живым, но даже прибавил в весе три с половиной килограмма, что на последнем обследовании в училище зафиксировали бесстрастные медицинские весы. К тому же он будущий полковник, а то, может, и генерал. Так какой же он Костик?

      – Генерал Головко, – представился он своему отражению. – Полковник, я для кого пишу инструкции? Вы что, забыли, что обязаны были выполнить мое распоряжение за номером таким-то еще такого-то числа? Да-да, то самое распоряжение по поводу…

      Костик поморщился. Звучало фальшиво – это он определил в точности, поскольку, как-никак, был милиционером.

      – Лейтенант милиции Головко! – строго сказал он и тут же убедился, что это совсем другое дело. Никакой фальши. – Я кому сказал! Пр-ройдемте, гр-р-ажданин! Если вы немедленно не подчинитесь, я буду вынужден принять меры!

      В дверь постучали.

      – Сейчас, сейчас! – выкрикнул Костик.

      – Вас там что, не один?

      Он узнал голос проводницы – дородной, средних лет тетки в сером пиджаке с петлицами. У тетки было вечно сонное и обязательно недовольное лицо.

      – Почему это? – спросил Костик.

      – А с кем вы разговариваете?

      – Я… – Костик замялся. – Я сейчас!

      Он зачем-то еще раз спустил в унитазе воду и провернул защелку дверного замка. Тетка, помедлив, словно бы нехотя отступила в сторону, давая ему выйти. Потом скользнула по Костику подозрительным взглядом и сказала:

      – По двое в туалете не положено. Если только при сопровождении ребенка.

      – Да один я там был, один! – с раздражением сказал Костик.

      Тетка еще раз смерила его подозрительным взглядом, затем приоткрыла дверь, заглянула в туалет и внимательно все там осмотрела.

      – Тогда с кем вы разговаривали?

      Костик, не отвечая, отворил еще одну дверь и пошел по потертой ковровой дорожке, слыша, как тетка что-то бурчит ему вслед.

      – Константин! – восторженно воскликнула седенькая старушка, будто он был ее внуком, которого она не видела по меньшей мере добрый десяток лет. В следующий момент морщинки на ее лице сложились таким образом, что «доброжелательность вообще» сменилась доброжелательностью с примесью сочувствия. – У вас