Холодный огонь. Дин Кунц

section>

      Многие романы Кунца были экранизированы. Критики нередко ставят писателя в один ряд со Стивеном Кингом и Питером Страубом.

      Кунц из тех немногих романистов, кто всегда обладал почти диккенсовской способностью к описаниям и даром с легкостью переносить нас со страницы на страницу.

Los Angeles Times

      Головокружительная, галлюциногенная проза… «Серьезные» писатели, вам не мешало бы изучить, как он это делает.

The New York Times Book Review

      Возможно, больше, чем любой другой автор, Кунц создает художественные тексты, идеально соответствующие сегодняшнему настроению Америки… романы, которые, с одной стороны, признают реальность и упорную настойчивость зла, с другой – неиссякаемую силу добра…

Publishers Weekly

      Кунц – великий рассказчик.

New York Daily News* * *

      Нику и Вики Пейдж,

      которые умеют быть хорошими друзьями

      и добрыми соседями, когда захотят.

      А также

      Дику и Пэт Кэрлан,

      одним из немногих в Голливуде,

      у кого есть и всегда будет сердце.

      С вами моя жизнь стала лучше.

      Ненормальнее, но определенно лучше.

      Часть первая. Герой, друг

      В реальном мире, как и в мире снов,

      На всем лежит таинственный покров…

Книга сочтенных печалей

      Жизнь без цели, без смысла

      Не рождается в мир.

      Мы находим ту искру,

      Что зажигает наш кумир…

      Или черный рог Смерти

      Нас сзывает на пир.

      Жизнь, лишенная цели,

      Ослепляет, как дождь,

      Мы блуждаем в потемках,

      В сердце холода дрожь…

      Или жаждою смерти

      Обагряем свой нож.

Книга сочтенных печалей

12 августа 1

      Джим Айронхарт мог бы догадаться, что надвигается неотвратимое, еще до случая в супермаркете. Ночью во сне его преследовала стая огромных черных птиц. Он бежал через поле, а птицы с пронзительными криками кружили над головой и неистово хлопали крыльями, готовясь вцепиться в него крючковатыми клювами и острыми, как скальпель, когтями. Джим проснулся от духоты и в одних пижамных штанах потащился на балкон глотнуть свежего воздуха. Однако к половине десятого утра воздух уже прогрелся до тридцати двух градусов, и неприятное ощущение, с которым он открыл глаза, только усилилось.

      Джим подольше постоял под душем и побрился, это немного его освежило.

      В холодильнике нашелся один-единственный заплесневелый кусок пирога «Сара Ли». Наверное, так бы выглядел выращенный в лаборатории особо вирулентный возбудитель ботулизма. Джим встал перед выбором: голодать или выйти в пекло.

      В тот знойный августовский день птиц можно было увидеть разве что в кошмарном сне, в реальности они предпочли калифорнийскому небу кроны деревьев – укрылись в тени и только изредка без особого энтузиазма подавали голос. Собаки торопливо пробегали по раскаленным тротуарам. Даже ребенок не стал бы проверять, можно ли на асфальте поджарить яйцо: в это и без опытов верили и взрослые, и дети.

      Легкий завтрак под зонтиком на пляже Лагуна-Бич отнял все силы, Джим снова покрылся испариной. Это был один из тех редких дней, когда с океана не дул даже легкий бриз.

      Из кафе Джим отправился в супермаркет, который в первые минуты показался настоящим оазисом. Джим был в белых слаксах и синей футболке, так что воздух из кондиционеров и от холодильных горок приятно освежал тело.

      Приступ случился в кондитерском отделе, когда он сравнивал составы миндального печенья и ананасово-кокосово-миндальных шоколадок, пытаясь решить, что из них – наименьшее прегрешение против диеты. Правда, по шкале подобных случаев это и приступом сложно было назвать: ни конвульсий, ни судорог, ни ручейков пота, ни разговоров на непонятных языках. Ничего такого. Джим просто вдруг повернулся к стоящей рядом женщине лет тридцати и сказал:

      – Спасательный круг.

      Симпатичная женщина в шортах и топе с лямкой через шею, вероятно, уже устала от охотников к ней подкатить.

      – Простите? – переспросила она, похоже приняв Джима за одного из них.

      Плыви по течению, велел себе Джим, не бойся.

      Его начало трясти, но не из-за кондиционеров, а от холода, который сковал внутренности, словно извивающиеся угри. Силы оставили Джима – пальцы разжались, и пачка печенья упала на пол.

      Стало неловко, но он не мог себя контролировать и только повторил:

      – Спасательный круг.

      – Не понимаю, – сказала женщина.

      – Я тоже, – признался Джим, хотя такое случилось с ним уже в десятый раз.

      Женщина