Визиты: Осенние визиты. Спектр. Кредо. Сергей Лукьяненко

компанией ЛитРес (www.litres.ru)

* * *

      Осенние визиты

      Страшен и грозен он; от него самого

      происходит суд его и власть его.

Книга пророка Аввакума

      Я раскрыл себе грудь алмазным серпом

      И подставил, бесстыдно смеясь и крича,

      Обнаженного сердца стучащийся ком

      Леденящим, невидимым черным лучам.

Сергей Калугин

      – Это только слова, – сказал Убивающий Словом. – Только ветер, сорвавшийся с твоих губ. Неужели ты думаешь, что я испугаюсь ветра?

Ярослав Заров

      Садитесь рядом. Садитесь, это будет долгая история. Я и сам не знал, насколько долгая, когда начинал ее рассказывать.

      Вы любите страшные сказки? Я – нет. Во всяком случае, мне так казалось.

      Но нам редко дано делать лишь то, что мы любим.

      Главное, что следует запомнить вначале, – эта сказка не о Вас. Она могла случиться и она может случиться, но только не с Вами.

      Вы в безопасности, в мире, который тверд и надежен.

      Вас нет в этой сказке, и если даже Вам покажется обратное – Вы ошиблись. Поверьте.

      И если Вы дочитаете до конца и нечто темное коснется Вас – не пугайтесь. Просто страшная сказка, которую рассказывают страшные люди.

      Эта сказка не о Вас.

      Но если однажды ночью Вы проснетесь в пустой квартире от щелчка выключателя, не спешите поднять голову и спросить: «Кто там?»

      Возможно, это окажетесь Вы сами.

      Часть первая

      Приход

      0

      Стены здесь были деревянными, но под некрашеными сосновыми плашками лежал свинец. Только дерево – пол из дубового паркета, стены из сосны, глубокое, но жесткое кресло, маленький круглый столик. На столе – открытая тетрадь, два остро отточенных карандаша, три свечи в грубо вырезанном из капа подсвечнике.

      Вошедший в комнату мужчина плотно затворил дверь и сел за стол. Взял карандаш, поднес к глазам так, чтобы кончик грифеля заслонил пламя свечи. Придирчиво изучил заточку, потом пододвинул тетрадь поближе. Под последней записью, корявой, небрежной – «Дежурство сдал. Пятое октября, шесть часов вечера», – аккуратно написал: «Заступил на дежурство. Пятое октября, приблизительно шесть часов вечера».

      Часов у него, конечно, не было. Армейских бюрократов это всегда приводило в ярость. Но спорить с эсперами они не решались. Себе дороже.

      Откинувшись на высокую твердую спинку, он смотрел на пляшущие язычки пламени. Смотрел, постепенно расслабляясь, позволяя огоньку свечи заполнять весь мир. Дрожащее пламя вокруг, он в центре. Дежурство принял…

      Если открыть дверь, единственную, ведущую из деревянной комнаты, то взгляду открывался длинный полутемный коридор. Лишь в конце его тускло светил матовый плафон, как бы отмечая границу, за которой вновь начинался двадцатый век. Шесть таких коридоров сходилось в маленьком зале, где были два лифта, наглухо закупоренная аварийная лестничная шахта, вентиляционный штрек и потертый, обитый жестью стол. За столом молодой капитан в форме Внутренних войск перелистывал ветхий номер «Андрея», забытый здесь невесть кем и невесть когда. К Внутренним войскам он имел столько же отношения, сколько и к Железнодорожным. Объект «пси» когда-то подчинялся ГРУ, но последние десять лет был выделен в особую единицу, подотчетную непосредственно президенту.

      Пройдя мимо скучающего капитана, в очередной раз знакомящегося с историей российской эротики, можно было вызвать лифт. Самая обычная красная пластиковая кнопка, как и положено, находилась на стене возле раздвижных дверей. Еще одна кнопка, подтверждающая вызов лифта, маленькая и неприметная, была вмонтирована в стол. Кроме того, во время трехминутного движения к поверхности капитан должен был позвонить по телефону и подтвердить, что в лифте «свои». Этот странный порядок выхода появился в шестьдесят девятом году (коридоров тогда было только три, а телефон на столе был армейский, железный), после того как один из эсперов задушил дежурного, забрал его пистолет, поднялся наверх, перестрелял охрану и в течение двух часов делал что-то со стационарной армейской радиостанцией.

      Караульный взвод уложил сумасшедшего без особого труда и дальнейших потерь. Но трехлетняя работа одного из сибирских «ящиков» так и не дала ответа на главный вопрос: что делал эспер, зоолог по образованию, с радиостанцией, почему хиленькие кремниевые транзисторы не перегорают при напряжении двести семьдесят вольт, откуда это напряжение берется и куда уходит с антенны, закрученной в виде раковины каури.

      Теперь любой последователь бедного зоолога встретил бы наверху, в приемной, не только хорошо вооруженную охрану, но и простенькое устройство, при звуке выстрелов или громких криках запирающее двери и наполняющее помещение слезоточивым газом.

      Если же все