Новообретённый потерянный рай. Анастасия Романчук

з ненадёжный, разваливающийся мост, поставленный когда-то в самом узком месте реки. Четыре раза в день к прогнившей пристани причаливает «Маруся» – старое маломощное корыто, способное перевезти за ходку только один КамАЗ.

      Конец восьмидесятых. По Советскому Союзу победным шагом движется кооперация. Но это всё там, в центре большого государства. А сюда, к чёрту на рога, долетают лишь отголоски перестройки, да и те в духе сломанного телефона.

      Остап со своими живёт в низком бараке на три семьи. В распоряжении четверых Шпаченко – три комнаты, разделённые грязными шторами, и летняя кухня. Дом расположен на холме, откуда открывается прекрасный вид на реку.

      Мать мальчика, наполовину цыганка, занимается проституцией и обеспечивает всю семью. Отец долгое время отбывал срок в соседнем поселении, а после освобождения сошёлся с ней, начал пить и бить её смертным боем. Младший брат Остапа, одиннадцатилетний Лёнька, расплачивается за грехи родителей собственным здоровьем – он слабоумен и плохо видит. Линзы в его очках толстые, а правая заклеена пластырем.

      Родители постоянно пьют и дерутся друг с другом, пьют и дерутся с соседями, вызывают ментов и с ними дерутся. В общем, жизнь, как у всех взрослых на острове. Братья не оказались в детдоме лишь потому, что научились во время визитов ментов прятаться и тихо отсиживаться, пока суд да дело. Через пару лет Остап получит паспорт и тогда сам будет решать, что делать дальше. А пока каждое утро для мальчишек начинается с угрозы матери сдать их в интернат. Остап не хочет в интернат. Лёнька и подавно, ведь его определят не просто в интернат, а в интернат для дебилов.

      Как старшего, отец обязал Остапа приглядывать за малым. Остап любит брата и заботится о нём не потому, что отец наказал. А потому что Лёнька – всё, что есть у Остапа. С детства старший брат стоит за младшего горой и охраняет его сон шумными пьяными ночами в доме, наводнённом проститутками, ворами и всяким жульём. Лёнька спит, а Остап сидит на краю кровати и слушает, как за занавеской сошлись на ножах два мужика. Или пока пьяный отец спит, а мать где-то шатается, Остап печёт для Лёньки и себя картошку в углях печи.

      Всё имущество Шпаченко – синяя «девятка», доставшаяся главе семейства от брата. Отец продавал её пять раз, но каждый раз Остап прятал её в лесу, за что потом был сильно бит родителем. Шестой угон машины обернулся для Остапа переломанными рёбрами, но он отвоевал своё – больше «девятку» не продавали.

      В школу братья не ходят. Они едва умеют писать и читать. Зато умеют считать, воровать и хитрить. Хитрить здорово умеют. Прикидываться дурачками. Особенно у Лёньки это хорошо получается. Драться умеют. Остапа местная шпана побаивается. Да и те, кто не живёт на острове, наслышаны о темноволосом сероглазом пацане в застёгнутой наглухо синей мастерке[1], брюках «Советский спорт» и с толстой золотой цепью на шее.

      Остап пацан не криминальный, ни в каком кипише не участвовал, ни с кем не подвязывался,[2] хотя такого дюже дельного пацана подвязать бы стоило. Будет тема – подвяжут.

      У Остапа один-единственный друг – толстый Шила. Ему, как и Остапу, четырнадцать лет. Его мать вышла замуж, а отчим отказался брать Шилу к себе. Поэтому мальчика оставили жить на Атосе с бабкой. Шила не знает, кто его родной отец. Слышал только, что он кореец, потому что Шила – метис. Когда Шила был маленький, соседка по двору, тётка Зойка издевалась над ним – показывала на каждого проходящего мимо корейца и говорила:

      – Беги бегом, вон батя твой пошёл.

      И Шила бежал с криком:

      – Папа, папа!

      А тётка смеялась до колик в животе. Так и кончила свои дни – брюхо разорвало от колик. Померла, стерва.

      Бабка Шилы – местная барыга. Когда менты в четвёртый раз накрыли её самогоноварение, она ушла под крышу какого-то бумовского[3] смотрящего.[4] С тех пор барыжит не только самогоном. И всё ради любимого внучка. Каждое утро она приносит Шиле в постель вареники с творогом и голубикой, политые густой сметаной. Шила не встанет, пока не спорет всю тарелку. И если бы мог, то спорол бы и фаянсовую тарелку – до того у него вместительное брюхо.

      Бабка не контролирует Шилу. Занята «бизнесом». Поэтому Шила в школу не ходит. Едва владеет грамотой. Но здорово умеет считать. Среди местной шпаны прослыл торгашом. Сигареты там кому, самогона, жвачки «Рот Фронт». «Пепси»? Можно достать и «Пепси».

      Лето, жара, бабка отправляет Шилу на базар за посылкой. Строго-настрого наказывает нигде не задерживаться и с посылкой сразу дуть домой.

      Шила в майке, обтягивающей пузо, в трениках и галошах, стоит в переулке и обливается потом. Кругом заборы. Шила думает взять с собой друга. Путь до базара неблизкий. Открывает рот и кричит, от чего вздрагивает облако пчёл, парящих над огородными цветами:

      – Оооо-сяааааа!!!!

      Дворовые псы откликаются лаем.

      – Ооооо-сяааааааааа!

      Остап стоит у телефона, привешенного к стене поселкового магазина. Держит у уха здоровую тяжёлую трубку, крутит диск: девять,

1

Мастерка – спортивная куртка на замке-молнии.

2

Подвязываться – принимать участие в криминальном деле, организованном той или иной бандой.

3

Бум – посёлок Бумажников (работников целлюлозно-бумажного завода) на севере Поронайского района. После перестройки завод прекратил свое существование. Вместе с ним умер и поселок Бумажников. Сейчас здесь мертвая зона: брошенные дома, пустыри, бегают стаи собак, там даже ходить страшно.

4

Смотрящий – человек, уполномоченный криминальными группировками следить за порядком на определённой территории.