Пересечение. Илья Бомштейн

ески чужими людьми, изменились привычные места, где, будучи студенткой, сидела и пила пиво… город стал чужим… или она стала чужой для города?

      © Илья Борисович Бомштейн, 2015

      © Ольга Евгеньевна Петрова, иллюстрации, 2015

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

      Часть I

      О ней и о нём.

      Зимний вечер. Пустой холодный зимний вечер.

      К ней пришло новое, вернее забытое чувство свободы.

      Неопределимо, непреодолимо тянуло в какие-то моменты смутного, зыбкого, туманного детства. Да, ей двадцать, но чувствует себя прожившей не одно столетие.

      Безличность, безликость, безумие…

      Слитность и в тоже время раздельность многих понятий… Каких понятий? Доверия, любви – самых банальных, которые только могут быть.

      Сумбур: разложить бы в голове всё по полочкам – нет, так не интересно. Лучше перемешивать, делать из мыслей коктейли, а-ля «Кровавая Мэри».

      Порука… Общая, неразрывная была порвана ей в один миг, такой хрупкой и нежной, обладающей железной волей, желанием объять необъятное.

      У окружающих вызывала либо раздражение, либо желание согреть. У некоторых эти два желания вступали между собой в ожесточённую схватку

      Не всё жизнь тебе малина, не всё она радость приносит или…

      Крылья ангела сожгли, давно сожгли…

      Отрывочность, непредсказуемость, резкость…

      Навёл, выдержал, вспышка – кадр готов. Ещё один из тридцати шести.

      Тридцать шесть и шесть – нормальная температура человеческого тела.

      ***

      Домой не раньше трёх-четырёх утра….

      Тревожный поверхностный сон.

      Очень хочется пить. Скорей, на кухню, за глотком воды. Единственное её спасение – вода.

      Навстречу (сон) – масса, сплошная, бесконечная… потоком.

      Крик… Безмолвный громче… громче…

      Апатия, бессилие.

      ***

      Не скоро…

      Опять всё как всегда, или что-то изменится…

      Открыть книгу: прочитать, переварить…

      Для неё смысл в тех, кто отмечен, отмечен печатью незримого, неопровержимого…

      Мосты, подсветка… Ностальгия и усталость в одном флаконе…

      Горше, ещё горше…

      Поймала машину.

      – Куда?

      – Не знаю…

      – А всё-таки?

      – На Васильевский.

      За окном мелькают дома…

      – Прибыли.

      Вышла. Неспешно к стрелке Васильевского острова – смотреть на Неву, покрытую льдом, как покрыта льдом её душа.

      Практически у самого края, перед томной, сонной речной гладью стоял он. Ветер как будто упирался в него и не мог продвинуться дальше.

      Она подошла, встала рядом.

      Тихо, было так тихо… и спокойно…

      Положил ей одну руку на плечо. А второй показал вперёд…

      В том направлении, куда простиралась его рука, двигалась маленькая светящаяся точка.

      Присмотрелась… Поняла – звезда падает. Загадала желание.

      – Сбудется?

      – Да, если искренне…

      Улыбнулась…

      Дикое. Необузданное, первозданное… ждать…

      Не смешно, очень грустно…

      Следующим вечером – в театр… Та же жизнь, только сконцентрированная в мгновениях, экстракт, взятый из реальности и перенесённый на подмостки.

      Ещё успеется назначить встречу остальным, с которыми – к сожалению, или к счастью? – не успела увидеться…

      Уйти в подполье… Какое подполье! Его давно не существует!

      Всё равно уйти…

      Записать на свой счёт несколько так и не выполненных обещаний.

      Раскрыть душу ему легко, но он никогда в полной мере не раскрывал свою.

      Стрелка Васильевского…

      Зачем она приехала, какова была цель? Цель – вспомнить… почувствовать и заново впитать в себя Петербургскую атмосферу.

      ***

      Оригинальность мышления – достоинство, которое может дорого стоить.

      Резко не принимал стандартность, упёртость, ограниченность в чём бы то ни было. Раскрепощение, но не разболтанность и вседозволенность.

      Любитель небольших ресторанчиков и уютных кофеен, с предрасположенностью к неврастении, всегда прямой спиной он резко выделялся из общей массы.

      Лёгкая