Эвотон. Начало. Андрей Крыжевский

землю. Ступить и, может быть, больше никогда не вернуться…

      Куда ни глянь – везде были пески. Ни души вокруг… Усталый Путник тяжело дышал и с трудом переставлял ноги. За спиной у него шёл верблюд: такой же, как и его хозяин – ожидающий конца. Путнику было жалко животное: с одной стороны, посещали мысли облегчить участь последнего, выстрелив из оружия. Но он боялся… Нет, не одиночества! Его не существовало для Путника! А что, если он убьёт преданную ему жизнь и вскоре после этого всё-таки найдёт долгожданный оазис? «Нет! Как же я буду жить с этим?» – хозяин повторял про себя раз за разом, как только слышал мучительные звуки своего друга за спиной.

      Между тем, солнце становилось невыносимым. В голове чаще начинало гудеть, а внешние звуки понемногу гасли и пропадали. Но он всё ещё чувствовал песок – манящий и втягивающий в себя с каждым шагом. По мере того, как ноги становились ватными и их ощущение пропадало, Путник постоянно задавался вопросом: «Жив ли он ещё?» Сил остановиться и обернуться уже не было. Хозяин не слышал тяжёлое дыхание и шум песка позади. Иногда, когда его накрывала очередная волна желанной неизбежности, он хотел знать, что верная душа по-прежнему рядом. Когда волна уходила, и рассудок напоминал о действительности, Путник вполне допускал, что друга больше нет. И что настал тот самый миг, который люди называют одиночеством. Его пронзила боль: открытые участки опалённой кожи ощутили дыхание ветра и обжигающее прикосновение солнца.

      Ноги шли… Они уже не подчинялись никому и передвигались самостоятельно… Словно понимали, что жизнь должна проявляться только в движении. И неважно: куда и как. Важно лишь, что только в движении! Путнику не мерещился, как ранее, спасительный оазис. Зрение постепенно покидало его… Ноги шли вслепую.

      Наконец, он увидел белый луч ослепительного света на фоне закрытых век. Свет в глазах разливался и тёк струями, то и дело вспыхивая. Он почувствовал прикосновение рук любимого человека и нежный голос. Тепло окутало жаром и ласкало его со всех сторон. Затем всё медленно растворилось в наступившей темноте…

      Когда Путник очнулся, то обнаружил себя лежащим на раскинутых тканях посреди пробивавшейся из песка травы и растущих пальм. Вдали виднелись барханы… Рядом с костром сидел мужчина и молча смотрел на таджин[1]. Уставший вид не скрывал изящные черты его лица, на котором виднелись спокойствие и гордость за себя и пустыню. Обнаружив, что Путник очнулся, мужчина медленно перевёл на него взгляд. Как много было в его глубине!.. Несомненно, перед Путником находился Человек. В его глазах пребывала Вселенная с её галактиками и законами, материнская любовь и забота о близких, мудрость всех монахов и философов планеты!

      Он медленно взял лежавшую неподалёку глиняную тарелку и приоткрыл крышку таджина. Из него клубами поднимался пар, растворяясь в остывшем после дневной жары воздухе. Бережно положив на тарелку приготовленные овощи и наполнив водой стакан, он направился к Путнику и поставил еду возле него. Поймав благодарный взгляд гостя, спаситель удалился на прежнее место.

      Выпив залпом стакан воды и попробовав овощей, Путник попытался встать. Едва сделав первое движение рукой, он тотчас же понял всю бессмысленность своих намерений. Тело не слушалось… Всё это время за ним внимательно наблюдал его спаситель и теперь, несомненно, близкий ему друг. Неожиданно по лицу Путника пробежала тень отчаяния и тревоги. Резкими движениями головы он упорно пытался отыскать кого-то взглядом!

      – Тебя спас не я…

      Гость, догадываясь о случившемся, печально откинулся обратно на раскинутые ткани и благодарно смотрел сквозь слезившиеся глаза в чистое небо песков. А его новый друг с присущим ему спокойствием не отводил любопытного взгляда от незнакомца…

      Глава 1

      Велфарий лежал на берегу реки Ланг. Его голубым глазам открывался замечательный вид на красочные лесостепи и чистое желтовато-красное небо.

      Ланг была самой быстрой рекой Патрии. Её мощное течение пролегало сквозь живописные долины, насыщенные жёлтыми, зелёными, красными, голубыми и кое-где фиолетовыми красками сочной травы, пушистыми и белыми, как одуванчик, деревьями с примесями зелёных листьев. На небе только что появилось второе солнце, и долина приобретала краски, характерные для этих мест: ярко-белого и желтоватого оттенка. Пение птиц, порой достигавших метра в высоту, вместе с журчанием пресной воды делало это место идеальным для отдыха и размышлений.

      Велфарий был патрийцем с крепким телосложением. На лице преобладала лёгкая небритость, тёмные среднеподстриженные волосы на голове опускались на широкий лоб, ниже которого красовались мужские плотные брови цвета волос. В целом, его облик символизировал молодую амбициозность и целеустремлённость. На Патрии из-за достаточно низкой гравитации средний рост человека составлял два метра. Рост Велфария был небольшим, как для представителя его цивилизации, ниже среднестатистического на двадцать-тридцать сантиметров.

      Его внимание привлекала рыба-скакун, которая в изобилии водилась в Ланге. Она выныривала из реки и, скользя на вертикальных плавниках по течению, ловила мошек и прочих трёхкрылых насекомых, порой

1

Таджин – массивный керамический горшок, плотно закрываемый высокой конической крышкой.