Опасные желания. Эрин А. Крейг

(Старейшина, владелец магазина) и Марта

      Додсон

      Маттиас (Старейшина, кузнец) и Шарлотта

      Шефер

      Леланд (Старейшина, пастух) и Кора

      Брайард

      Клеменси (пастор) и Летиция, Саймон

      Берман

      Кельвин (хозяин таверны) и Вайолет

      Латетон

      Эдмунд (плотник) и Пруденс

      Фаулер

      Грэн (птицевод) и Элис (учительница)

      Правила, составленные Старейшинами и утвержденные на первом Собрании Эмити-Фолз

      1. Веревка из множества нитей прочна, не лопнет и не обветшает она. Вот так же и мы остаемся сильны, покуда в единый канат сплетены.

      2. Возделывай поле, выращивай скот, И славный земля урожай принесет.

      3. Пятнадцать весен дети подождут, А после на Собрание придут.

      4. Коль ты замыслил причинить собрату вред, Знай: перед городом тебе нести ответ.

      5. Пусть твой язык не произносит клеветы, Чтоб ближнего не очернил напрасно ты.

      6. Когда порой в соседский дом стучатся беды, Не забывай: Господь велит помочь соседу.

      7. Не заходи, коль жизнь мила, за кромку леса: За Колокольчиками в соснах рыщут бесы.

      Бабье лето

      1

      Дым пах горящей сосновой хвоей – густой сладкий аромат. Он сочился из стоявшего передо мной улья, а нежный ветерок разносил его по полям. Папа надавил на меха и выпустил еще одно облачко дыма, направив его на входное отверстие высокого деревянного ящика. Он отсчитал секунды, беззвучно покачивая головой, и наконец кивнул.

      Руки у меня были полностью закрыты, но все равно задрожали, когда я приблизилась к улью. Мне никогда раньше не разрешали доставать медовые рамки, и я очень хотела сделать все точно так, как сказал папа. Тихонько охнув от напряжения, я подняла тяжелую крышку и положила ее на траву, стараясь не потревожить трех сонных пчел, ползавших сверху.

      Папа выпустил побольше дыма в глубь улья и отошел назад, уступая мне место.

      – Достань одну рамку, посмотрим. – Его голос звучал глухо – папино лицо закрывала плотная сетка. Даже по его смутно различимому профилю было понятно, что он доволен. Даже горд. Я очень надеялась, что не подведу его.

      Обычно во время сбора урожая я трудилась на кухне вместе с мамой, Мерри и Сейди, а Сэмюэль помогал папе, таская к нам тяжелые рамки, полные меда. Я держала их, а мама брала широкий нож и проводила лезвием по сотам, уверенным движением срезая восковые печатки. Истекающие медом рамки отправлялись в большой металлический барабан, а Мерри и Сейди по очереди крутили ручку, пока содержимое сот не вытекало. После этого мед нужно было процедить.

      Представляя, как мои сестры борются за место у очага, пока мама кипятит банки и выставляет их сушиться, я оглянулась на дом – Мерри и Сейди наверняка ссорятся и просятся на улицу. День был слишком чудесный, чтобы провести его у жаркой печки с железными ведрами. Словно соглашаясь со мной, где-то над головой прокричал ястреб, лениво круживший в лучах августовского солнца.

      – Эллери, – позвал папа, и я повернулась к нему. – С первой рамкой может быть непросто. Иногда пчелы запечатывают края смолой, тогда придется выковыривать ее ножом.

      – А это не разозлит пчел?

      Я посмотрела в просветы между рамками. Привычное гудение стихло, но в нижних отсеках продолжалось движение.

      – Нет, если все сделаешь правильно, – поддразнил папа, ничуть меня не утешив. Я чувствовала, что под сеткой он прячет улыбку. Когда мой отец впервые разрешил мне достать рамки, меня ужалили шесть раз. Это обряд посвящения.

      Будучи дочерью пасечников, я, разумеется, уже успела познакомиться с пчелиными укусами, но повторять этот опыт не хотелось. Когда меня впервые ужалили, мои всхлипывания всю ночь мешали домочадцам спать. Плакала я не из-за распухшей руки, а из жалости к бедной пчелке, которая умерла после укуса.

      Я просунула руку под сетку и утерла пот с лица, размышляя, с чего начать. В каждом отсеке было по восемь рамок, четко расставленных на одинаковом расстоянии. Я выбрала одну, поближе к середине, и осторожно покачала ее, проверяя бока. Рамка двигалась легко. Я задержала дыхание и извлекла ее из улья, стараясь не задеть соседние.

      – Ну давай посмотрим.

      Папа наклонился поближе, изучая плоды пчелиного труда. Кружево сот покрывало рамку. Некоторые ячейки были заполнены и запечатаны, но большинство пустовали. Папа задумчиво цокнул языком:

      – Рано. Похоже, урожай будет поздний. Слишком снежная была зима. Ставь обратно.

      Я с величайшей осторожностью вернула рамку на место и вздохнула с облегчением.

      – Теперь следующую.

      – Мы все будем проверять?

      Он кивнул:

      – Если уж взялись подкуривать пчел, значит, нужно тщательно