Лото. Фрэнсис Брет Гарт

видали, мама? – спросила её старшая замужняя дочь, нисколько не казавшаяся старее своей матери.

      – Никогда; он вскоре осиротел. Я часто упрекала себя за это, но так трудно посещать мальчиков.

      Этот простой, но изящный разговор происходил в рабочей комнате Плушама; хозяйка прекрасного отеля сидела, окруженная своею семьею, все её замужние дочери были подле неё. Одна из них ловко вязала на золотых спицах самым причудливым узором шелковый кошелек; никто бы не поверил, зная почти баснословное богатство герцога, чтобы этот тонкий кошелек предназначен был вместить в себе сумму не менее как в 1.000,000 фунтов стерлингов; другая вышивала туфли исключительно жемчужными зернами; третья раскрашивала что-то самыми редкими красками и золотила тончайшим сусальным золотом. Красивые женщины работали, нагнувшись над пяльцами с блестящею вышивкою, и красивые пяльцы касались грудей, убранных жемчугом. Другие, сидевшие подалее, часто напевали мелодии, пробуя пассажи нового романса, сообщенного им в рукописи и сочиненного каким-нибудь преданным, титулованным другом исключительно для аристократического круга и никак не для публикации.

      Сама герцогиня, не имевшая себе равной по красоте, богатству и положению, была замужем за первым аристократом трех соединенных королевств. Те, кто занимался этими делами, знали, что дети были положительно во всем схожи с родителями – особенность аристократов и богачей. Они все между собою были похожи, точно братья и сестры, кроме родителей, – благодаря чистоте их крови, изяществу манер и роскошной обстановке, родителей можно было принять за их же старших сына и дочь. Дочери, за исключением одной, были все замужем за первыми аристократами страны. Это исключение составляла леди Кориандер, которая имея выбор только между маркизом и человеком, жившим своими доходами в 1.000,000 ф. стерл., еще выжидала. Они собрались в священной изящной интимности семейного круга за завтраком, и у всех на царственных лбах блестели коронки, которые они всегда носили из сыновнего уважения в торийскому направлению отца и к ритуалистическим вкусам матери; вид был столько же изящный, сколько ослепляющий. Эта особенность и сильное фамильное сходство побудили их зятя, добродушного Ст. – Аддльгурда, сказать: «клянусь душою, знаете, вся эта изящная толпа имела вид карточных козырей». Ст. – Аддльгурд был радикал. Имея доходу 15.000,000 ф. стерл. и принадлежа к одной из старейших фамилий Британии, он мог себе дозволить быть таковым.

      – Мама, я обронила жемчужину, – сказала лэди Бориандер, наклоняясь над персидским ковром.

      – С ваших губок, милый друг мой, – сказал Ло́то, входя в ту самую минуту в комнату.

      – Нет, из моей работы. Это была очень ценная жемчужина, мама; папа заплатил за две Исааку и сыновьям 50,000 ф. стерл.

      – А, в самом деле, – сказала герцогиня, лениво поднимаясь: – пойдемте завтракать.

      – Но, ваша светлость, – вмешался Лото; он был еще очень молод и на четвереньках ползал по ковру, ища упавшую жемчужину. – Подумайте, сколько это стоить…

      – Дорогой друг, – вмешалась герцогиня, с большим тактом, слетка приподнимая его за фалды сюртука, – я жду вашу руку.

* * *

      Лото был страшно богат. Владея семнадцатью замками, пятнадцатью виллами, девятью охотничьими павильонами и семью городскими домами, он имел, кроме того, другие владения, о которых даже не слыхал.

      Все в Плушаме играли в крокет, и все играли отлично. После чистоты их крови и громадного богатства, семья их славилась этим искусством. Однако, Лото скоро надоела игра, он серьёзно ушиб себе свою аристократическую больную ногу, и прихрамывая побежал к герцогине.

      Сноски

      1

      Подразумевается Бенджамин д'Израэли, лорд Биконсфилд; и самое название повести: «Ло́то» (Lothaw) должно напомнить роман д'Израэли: «Лотар» (Lothair).