Пекло. Восставший из мертвый. Александр Верт

гой, пользуясь чужим именем.

      На его запросы отвечали напрямую с Земли, с отдела разведки ЗАП[1].

      – Берг Дауман, Карин Маер и Оливер Финрер, – сообщал измененный компьютером голос оператора. – Согласно нашим данным, крейсер пилотирует капитан Дауман.

      – Мне нужна визуальная информация, – говорил командир, пользуясь микрофоном своего шлема, и шипел, когда на левую линзу ему высылали фотографии. Дауман и Маер там были, а вот Финрер был смехотворен. Мальчишка, отправленный в зону отселения восемнадцать лет назад.

      – Если я сочту его опасным, его можно убрать? – уточнил он, не представляя, что это может быть за существо, большую часть жизни прожившее не с людьми.

      – Нет. Обезвредить при необходимости. Он подлежит военной экспертизе, – ответил оператор.

      «А если он обезьяна с гранатой?» – мысленно спросил командир, понимая, что его мнение не учитывается, и вообще его работа – заниматься именно вот такими ситуациями.

      – Если на борту есть кто-то еще, уничтожить на месте, – дополнил приказ сам глава ЗАП, вызывая у командира нездоровую улыбку, словно только о лишнем человеке на борту он и мечтал.

      – Начали! – скомандовал он своим пятерым парням, стоящим у двери ангара.

      – Крейсер под нашим контролем, Дауман дал нам управление, – сообщил командир корабля, но группу зачистки это уже не волновало.

      Они врывались в крейсер, пробегали мимо пустого отсека штурмана и попадали на палубу пилота, где со своего места тут же вскакивал бледный молодой мужчина, спешно поднимающий руки вверх.

      – Фамилия! – рычал на него командир отряда, хотя искусственный интеллект признавал совпадение.

      – Дауман, – отвечал мужчина, косясь на плазменную винтовку, что смотрела ему в грудь, а потом добавил: – Капитан Берг Дауман.

      У него были слипшиеся от геля медицинской капсулы волосы. Лицо и руки испачканы кровью. Штаны и майка, натянутая на бронежилет, выглядели еще хуже. Там к следам крови добавлялись еще и черные разводы. В центре груди майка была прожжена, но, несмотря на болезненный вид и нездоровую худобу, Берг уверенно держался на ногах и как-то слишком смело смотрел на бойцов ликвидационной группы. Обычно на них реагировали иначе даже те, кто знали, что им бояться нечего, а этого вроде как тоже ждала психиатрическая экспертиза и возможная ликвидация. В глазах при этом никакого осознания, одна решительность.

      – Не трогайте его! – рявкнул Берг, пока командир смотрел на него.

      Он не упустил момент, когда два других бойца дернули Оливера, уложенного на пол.

      – Согласно протоколу, мы обязаны убедиться, что здесь нет ничего опасного, – невозмутимо сообщил один из бойцов и попытался перевернуть Финрера.

      – Руки! – ответил ему на это Берг и дернул бойца за плечо, не обращая внимание на оружие, что наводили прямо на него. – Ему нужен врач, а не ваши проверки.

      – Капитан Дауман, отойдите немедленно, – потребовал командир.

      – И не подумаю!

      – Берг, пожалуйста, – прошептала Карин, которую подняли на ноги, несмотря на веревки на ее руках и ногах.

      – При нем могут быть взрывчатые вещества, – так же спокойно ответил боец.

      – Да, конечно. Я ему, когда кровь тряпкой останавливал, заодно гранату в брюхо запихнул! – ругался Берг, не подпуская бойцов к Оливеру.

      – Берг, – снова подала голос Карин.

      – Заткнись! – велел он ей и снова посмотрел на плазменную винтовку и, медленно выдыхая, говорил уже командиру: – Я вам ручаюсь, что у него нет ничего опасного. Отдайте его врачам и проверьте крейсер, потому что за него я ручаться не смогу.

      – Это и есть Оливер Финрер? – уточнил командир, дулом винтовки указывая на раненого.

      – Да, и я обязан ему жизнью, – ответил Берг.

      – Ясно, – сказал командир и все же вызвал медиков, не забывая при этом предупредить, что пациент преступник, признанный когда-то особо опасным.

      – Что значит особо опасен? – ошарашенно спросил молодой врач Рональд Гранд, который привык работать только с дисциплинированными военными.

      – Приказы командования не обсуждаются, – напомнили ему коллеги, заставляя нервно улыбаться, но безропотно принимая тяжелораненого пациента.

      Рональду было всего двадцать восемь. Для военного хирурга он считался сущим сопляком, но ему хватало умений и опыта, чтобы без колебаний отправить пациента в операционную, только зафиксировать его он велел, как киборга, чтобы уж наверняка не смог вырваться. Такой пациент его пугал. Особо опасен в четырнадцать, восемнадцать лет на ЗиПи3 и высокий риск психического расстройства с рождения, выделенный красным в медкарте. Пациента «прекрасней» и придумать нельзя, но Рони знал свое дело и, входя в операционную, забывал, кто именно перед ним. Его волновала только ускользающая жизнь. Так его научил Дориан Форд – хирург, которому Рональд когда-то, еще курсантом, подавал инструменты и жадно следил за каждым движением рук, а теперь невольно старался

1

Земная Армия Правопорядка.