Боб, Рыська и другие. Юлия Бекенская

ыбом.

      – Знакомьтесь, – сказал папа. – Аляска. Так по кошачьему паспорту её зовут. Аляска, Аляска… – повторил он, – какое неудобное имя!

      Тёмные полоски по бокам превращались в точки. Если смотреть сбоку, получалась кошка в горошек.

      – Какая хорошенькая! – запищала Лена, – ути-пусечка, лапочка! А хвостик, гляньте! Это же помпончик, – подскочила на длиннющих ногах и как схватит кошку на руки!

      – Такая порода бесхвостая, – объяснил папа, – называется курильский бобтейл.

      На мгновение Бобка увидел кошкин хвост: короткий и круглый, как у зайца. В следующую секунду она зарычала, как маленький тигр, извернулась на руках у сестры, прыгнула и забилась под стул.

      – Ну что ты, глупая, – сказала Лена. – Не бойся, я ничего не сделаю, только поглажу тебя, я же твоя хозяйка, – и полезла вытаскивать.

      Папа доставал и сумки вещи:

      – Кошачий корм, миска… это шлейка, тут щётка для шерсти… Лена, не трогай! Ей надо освоиться.

      – Это же наша кошка! – возразила Лена. – И должна привыкать, что я буду её гладить!

      Она присела на корточки и протянула руки под стул. Лена была взрослой: двенадцать лет. И всё делала по-своему.

      Бобка смотрел на сестру и думал: неужели непонятно? Ей же не нравится!

      Кошку Боб очень хорошо понимал. Когда к маме приходили подруги, все эти «ути-пуси, какие мы славные» доставались ему.

      Кому понравится, когда хватают за щёки, треплют волосы, насильно сажают на колени и тормошат?

      Особенно тетя Алёна: целовала его в нос, пачкала помадой и над ним же смеялась. Тискала, крутила, сюсюкала, а когда Боб вырывался, удивлялась: смотрите, какой! Сразу видно, мужчина! И от этого почему-то становилось обидно.

      Сейчас ему уже семь, но всё равно нет-нет, да и найдётся какая-нибудь дама, которой обязательно надо ущипнуть его за щёку.

      Кошка зашипела и подняла лапу. Из мягких подушечек показались когти, и лапа сделалась похожей на ромашку.

      – Берегись, – сказал папа негромко.

      – Подумаешь, – фыркнула сестра, – какие мы гордые!

      Поднялась и вышла из комнаты.

      – Нам всем лучше не обращать на неё внимания, – сказала мама. – Пусть привыкает. – И ты, Боб, уж, пожалуйста, её не трогай. Иди, поиграй.

      Боб засопел: он и не собирался! Вот всегда так: если сестра что-то сделает, считают, что младший брат обязательно повторять будет.

      Но его увели.

      Во дворе Боб поговорил с соседской собакой, послушал, как стрекочут кузнечики в длинной траве, покачался на качелях.

      Потом к сестре пришла подружка, они вытащили одеяло и растянулись загорать прямо под его носом. И сказали, что он им солнце загораживает.

      Ничего другого не оставалось, как уйти в сарай.

      От земляного пола тянуло сыростью. Боб поднялся на цыпочки, достал с полки молоток и гвозди.

      Возле сарая стоял Пень Возмущения. Его папа с дедом с улицы принесли.

      – Спорить и капризничать – женское дело, – объяснил дед. – Мужчинам скандалить не полагается. Но если тебя совсем допекут, бери молоток, гвозди и вбивай в пень, пока не отпустит.

      На пне виднелись блестящие шляпки. Часть гвоздей забили криво, другие вогнали в дерево одним ударом.

      Боб приходил сюда часто. Папа – изредка. А однажды Боб застал здесь бабушку!

      Повод был особый: дед случайно съел её цветок. Бабушка привезла из города луковицу нарцисса, чтоб посадить, и спрятала в холодильник. А дед решил, что это чеснок. И съел. Ещё удивлялся, что невкусно.

      Бабушка его не ругала. Молча вышла из дома и направилась к пню. Вернулась спокойная. Только дала дедушке таблетку от живота.

      Бобка забил два гвоздя: один криво, другой аккуратно. Потом тихонько прошмыгнул в дом.

      В прохладной комнате кошка со странным именем Аляска смотрела на Бобку со шкафа.

      Он подошёл и задрал голову. Она не шелохнулась. Только следила круглыми, цвета мандарина, глазами. Лапы у неё были крупные, уши острые, шёрстка пушистая. Рысь, а не кошка. Только маленькая.

      Кошка тоже изучала его. Мальчик как мальчик: светлый ёжик волос, курносый нос, веснушки. И расцарапанные коленки.

      Пауза затягивалась.

      – Тискать будешь? – наконец, без слов спросила кошка.

      – Не буду, – тихонько ответил ей Боб. – Что я, не понимаю!..

      Потом добавил:

      – Ты на Ленку не сердись. Она… нормальная. Только торопится очень. А тебе время надо. Чтоб осмотреться. Ты же охотница. Вон как высоко забралась. Настоящая рысь!

      Кошка смотрела со шкафа. Но Бобка знал, что она его услышала. Позвал:

      – Рысь! Рыська! иди сюда.

      Кошка промолчала, но как