Роковое увлечение. Екатерина Липс

И поэтому девушке важно было узнать, сможет ли Мишель совершить ради нее какой-нибудь решительный поступок, который, вероятнее всего, вызовет пересуды, и, главное, не остановит ли это его. Теперь, когда герцог согласился, Моник готова была отказаться от денег, ведь главное, что он прошел это испытание. Девушка лукаво посмотрела Мишелю в глаза и произнесла:

      – Мой милый, я верю тебе, не нужно этого делать!

      – Чего именно?

      – Не нужно открывать счет на мое имя. Я убедилась в том, что мои страхи – это всего-навсего следствие переживаний, не более.

      Лицо герцога смягчилось. Он крепко прижал Моник к себе и нежно, горячо поцеловал ее в губы.

      Мишель остановил машину и предложил Моник прогуляться. Они долго шли, крепко держась за руки и оживленно беседуя, как будто вновь обрели друг друга после долгой разлуки. Герцог в который раз отметил чистоту и бескорыстие ее любви; такой она была ему еще дороже и желаннее. Теперь он был уверен, что не желает отпускать Моник от себя ни на день, ни на мгновение. Его захлестнула новая волна страсти.

      – Мишель, я хотела бы перед отъездом повидаться с друзьями. Может, навещу и родных…

      – Не вижу причин тебе препятствовать. Хотя почему-то теперь мне немного не по себе: а вдруг ты исчезнешь, как прекрасный сон, ускользнешь от меня?

      – Не беспокойся, я поеду с тобой.

      Он нехотя выпустил ее руку и направился в сторону отеля. Девушка приблизилась к источнику, выпила воды и, восстановив силы, пошла в сад.

      Жермон, как всегда, возился с растениями; он перепачкался с головы до ног и выглядел очень серьезным. Садовник не сразу заметил приближающуюся к нему Моник, а когда все же заметил, сперва не узнал ее.

      – Здравствуйте! – прозвучал тихий женский голос у него над ухом.

      Мужчина поднял голову. Затем встал с колен и вопросительно уставился на девушку с удивительно знакомым голосом.

      – Да, да, это я, Моник, вы не ошиблись! – видя его растерянность, поспешила успокоить она его.

      У Жермона расширились глаза от изумления и восхищения; он отложил садовые ножницы, вытер руки о передник и произнес:

      – О Моник, ты чудесно выглядишь! Эта прическа очень тебе идет, а наряд… Ты даже двигаешься, как они, эти дамы…

      – Спасибо! Жермон, я пришла сказать вам, что уезжаю с герцогом.

      Мужчина прикрыл рот испачканной рукой. Опомнившись, он сплюнул грязь, попавшую на сухие губы, и еле слышно произнес:

      – Надолго? А как же наши мечты – виноградники, которыми мы так хотели заняться?

      – Простите, но я не могу ответить ни на один из заданных вами вопросов. Я не знаю, не знаю, что ждет меня в тех краях. Но если все сложится хорошо, я обязательно что-нибудь придумаю, я не забуду о вас!

      – Да, ты все тот же мотылек. Берегись!

      – Перестаньте, Жермон, я и сама волнуюсь. Понимаю, все слишком зыбко, но… – Моник не договорила и грустно посмотрела садовнику в глаза, ища понимания, но, увидев в них лишь тревогу, сунула в его натруженные руки