Любовный детектив. Леон Малин

профессионализм своей помощницы. Вот Степан входит в ванную, подходит к крану, набирает воду в графин. Рядом в душевой кабине (дверца ее прозрачна) моется (естественно, голая) Виктория. Вот она приоткрывает дверцу и говорит что-то садовнику. В руке она держит намыленную мочалку. Степан подходит к женщине в душе и трет ей мочалкой спину. Это, конечно, прелюдия. Вика, улыбаясь, что-то говорит Степану. Наверное, просит помыть ее и ниже. Так и есть. Парень моет ей уже и попу. Потом она поворачивается к нему передом. Он намыливает ее всю. Затем они моются в кабинке уже вместе. А потом, а потом, а потом… Ойееееей!

      После ухода Степана, а вышел он через мою дверь, как и зашел, я отправился к Яне. С собой я захватил диктофон и планшет с записью видео из ванной комнаты. Я постучал.

      – Да, войдите.

      Я вошел. Яна сидела за столом и что-то рисовала.

      Яна, твоя мама попросила меня поговорить с тобой.

      – А почему она сама со мной не поговорит?

      – Тема уж больно деликатная.

      – Насчет Степана?

      – Да.

      – Ну, говорите.

      Мы долго с ней беседовали. Я дал ей послушать запись с диктофона. Показал ей видео (18 лет ей исполнилось 2 года назад). Я видел, как ей все это неприятно.

      – Что Вы от меня хотите?

      – Я хочу, чтобы ты сказала громко и внятно, что не любишь Степана, что не будешь связывать свою судьбу с этим человеком, – я включил стоящий на столе диктофон.

      – Я не люблю Степана, – Яна перешла на крик. – Да пошел он к черту!

      Я поспешил раскланяться. Ночью была гроза, я слышал сквозь сон раскаты грома. Потом мне показалось, что я слышу вой сирены.

      Утром я зашел за Викусей (через ванную) и мы пошли завтракать. Надежда Ивановна сообщила нам ошеломляющую новость: Степана ночью отвезли на Скорой в больницу. Врач сказал, что это отравление. Скорую вызвала повариха, она ночью увидела парня лежащим в коридоре. Что да как, она не знает. Хозяйка утром поехала в больницу, узнать, как дела. Антон Сергеевич еще спит, Яна уехала в институт. Мы перекусили «что бог послал». Надежда Ивановна пекла оладьи. Мы макали их в «розочки» с вишневым вареньем. Пальчики оближешь! Вскоре приехала и Лилия Витальевна. Мы сидели в большом холле дома. Хозяйка была бледнее обычного. Степан отравился каким-то сильнодействующим лекарством. Сам он это сделал или его отравили, пока не известно он без сознания. Но Лилия считает, что его отравили. Кто? Хороший вопрос. «Да, – подумал я, – это мог сделать кто угодно. И Яна и муж Лилии (из ревности), да и сама Лилия. Теоретически, это могли сделать и мы с Викой, для того, чтобы наверняка выполнить контракт».

      – Надо сообщить полиции, – сказал я вслух. – Хотя медики полицию, наверное, известят и сами.

      У хозяйки зазвонил телефон. Она сказала:

      – Он пришел в сознание, я еду к нему.

      Я напросился поехать с ней. Лилия вела свою машину чересчур резво, как-то рывками. Я сидел, вцепившись руками в подлокотники. Больница оказалась недалеко, мы доехали туда быстро. Степан лежал в отдельной палате (постаралась хозяйка) и был бледен как мел, но говорить мог.

      – Степан, как ты? – Лилия села у кровати