Анастасья. Парижский роман. Ксения Трачук

да и вообще русским знакомым, что такое комиксы и как их любят французы, никак не удавалось: эти рисунки с подписями у всех ассоциировались исключительно с журналами для детей.

      – А почему Жан-Ив не может приехать к тебе в Лион? – не унималась тётя, которая уже считала его почти что Настиным женихом. – Примчаться должен к любимой! Настоящее чувство не знает преград!

      О, если бы всё было так просто…

      – Знаешь, тётя, я сама поехала бы прямо сейчас! – чистосердечно призналась Настя. – Собрала бы вещи – и вперёд! Я этот Лион понять не могу, какой-то он скучный, мрачный…

      – И Нина тоже жалуется. – Тётя не без удовольствия вспомнила о проблемах Настиной одноклассницы Нины Поярчук, получившей место в Университете Париж – Нантер. – Вчера встретила её маму. Говорит, Нина недовольна! Это на самом деле не совсем Париж, до центра ехать на электричке. А в университете странная публика: то бастуют, то песни поют…

      – Забавно… Я думала, Нантер12 – это и есть Париж. Зато Борю Левина взяли в крутой институт, в самом центре Парижа – Ля Гранд-Эколь! Пригласили в их Школу журналистики, прямо на собеседовании в посольстве! Ох, он уже там, наверное…

      – Стасенька, не раскисай! Лион – только начало. Хочешь в Париж – значит, будешь в Париже, ведь это твоя мечта!

      Тётя Мара могла заразить оптимизмом даже камень, но Настя, чудом выбившая скромную посольскую стипендию, смотрела на вещи более прагматично:

      – Знаешь, сколько стоят билеты на поезд? Если без скидок – пятьдесят евро! Буду ловить студенческие скидки… И вообще всё дорого, на продукты уже потратила кучу денег…

      – А разве Жан-Ив не может купить тебе билет на поезд? – поинтересовалась тётя Мара. – Раз ухаживал, должен позаботиться! Если это настоящая любовь! Как там? L'amour est enfant de Bohême…13

      «Начинается…» – с тоской подумала Настя. Она давно наизусть знала все тётины любимые арии и в душе ненавидела Бизе, Верди, Россини, Пуччини и иже с ними.

      – Тёть Мар, надо маме позвонить! – прервала она тётино пение. – Ты сама только, ладно? Скажи, что у меня всё хорошо! – Настя очень редко разговаривала с мамой, которая жила в другом городе с Настиными сводными братьями и сёстрами.

      – Да, я позвоню! У них там Жорик, кажется, опять в больнице. Всё время кто-то болеет – известное дело, четверо детей…

      – Вообще-то пятеро, я же пятая! – поправила её Настя. – То есть первая… Ты только маме про меня особо не рассказывай. Ну, что я к Жан-Иву поеду и всё такое… А то неудобно: она по больницам, а я в Париж собираюсь. Подумает, что зря мне тридцать евро подарила на день рождения!

      ***

      Ля Гранд-Эколь – институт, откуда вышла бóльшая часть французской элиты, – находился в самом центре шестого округа на улочке Сен-Ришар14. Престижное месторасположение имело недостатки: старинное здание с его камерными помещениями не справлялось с возрастающим потоком французских и иностранных студентов. Даже в крошечном кафе с цветными столиками было не протолкнуться.

12

Нантер – один из крупнейших пригородов Парижа, находящийся в 11 километрах от центра французской столицы.

13

«Любовь – цыганское дитя…» (фр.) Слова из арии Кармен из одноимённой оперы Жоржа Бизе.

14

Название вымышлено.