Каждый должен быть нормальным. Лука А. Мейте

К тому же последние крупицы настроения, которое с утра было не таким уж и плохим, портили мысли о странном незнакомце, который так легко и просто сел и начал разговор. Обдумывая его, я – совершенно себе не удивлен – корил себя. Ведь что мне стоило просто поговорить? Но извечная боязнь людей управляла языком быстрее, чем желания разумом. Как там представился этот незнакомец? Что-то очень инфернумское… Штэфан?.. Возможно. Не уверен, что услышал правильно. В своих стараниях не смотреть на чужого для меня человека я не запомнил ни единой его черты. Одежду и позу, может быть, да. Но его самого… И просто бы выкинуть из головы этот разговор, но не получалось.

      Наконец, выйдя из автобуса, я медленно хромая поплелся к дому. Моя жизнь проходила в очень тихом районе на окраине города, где по большей части стояли такие же, как у моей семьи, двухэтажные дома, разные, но одинаково совершенно ничем не примечательные. Моя семья могла позволить себе сколь угодно огромный дворец за высоченным забором, но у родителей таких замашек никогда не было. Улицы вокруг были пустынны, машин здесь проезжало мало, а дождь продолжал лить стеной, целой рекой стекая по асфальтированной дороге, которая шла в гору. Изредка на небе сверкали молнии, и грохотал оглушительный гром. Достаточно романтичная погода, но приятного в насквозь промокших брюках и липнущей к телу рубашке, которая намокла даже сквозь ветровку, было мало. Еще и эта проклятая мозоль. Кажется, я буду хромать целую вечность.

      С трудом достав ключи из кармана брюк, я непослушными холодными пальцами открыл белую, ничем не примечательную дверь. Дом, в котором я провел всю свою жизнь, встретил меня теплом и запахом выпечки.

      – Лора, я дома! – крикнул я, кинув сумку на пол, а ветровку на вешалку. Посмотрев на себя в зеркало, я увидел промокшего до нитки человека – белая рубашка прилипла к телу как вторая кожа, впрочем, не сильно отличаясь по цвету от первой, а с русых волос по осунувшемуся худому лицу с огромными тенями под глазами стекала вода.

      – Где тебя носило?! – из кухни буквально вылетело мое светлое проклятие с искаженным в недовольстве милым лицом. Она умела быть безумно красивой, когда злится, особенно когда у нее выбиваются из хвоста светлые пряди, придавая ей несколько растрепанный вид. – Ишь, моду взял под дождем гулять! А если ты заболеешь?! – она пару раз ударила меня кухонным полотенцем для усиления эффекта выражения своего беспокойства.

      – Тшш, не кричи. Ничего со мной не будет, – поморщившись, я снял ботинок, а затем и промокший белый носок. Проклятый пластырь, наклеенный утром на мучающую пятку, сместился с положенного ему места и собрался, превратив за непродолжительное время без того болезненную рану в кровавую дыру на ноге. Не самое приятное ощущение. Прямо как на душе последние несколько лет.

      – А ну иди быстро грейся! Через полчаса обед будет готов, – сложив руки на груди, ответила Лора, прожигая меня взглядом, полным