Меценаты зла. Павел Данилов

попробовал похлебку на вкус и, отбросив осторожность, быстро заработал почти плоской ложкой.

      Ромашковый чай был отвратителен. Казалось, что вместо цветов заварили старый, окостеневший от грязи носок. Кирилл сделал пару глотков и вернул кружку на поднос. Из головы не шли слова Теодора о возможном разговоре с черноглазым мутантом. Хотя почему возможном? Если он теперь агент правительства Тайлы, то Эгон Шульц – его коллега. А с коллегами нужно делиться опытом.

      «Буду гнуть линию секретного оружия, и льстить им страхом других планет», – решил Кирилл. От еды и бессонной ночи его разморило, и он перебрался со стула на кушетку. Попробовав лечь на бок, Кирилл охнул – избиение не прошло даром.

      Заняться было нечем, а впереди – полная неизвестность. Кирилл рассудил, что перед нею стоит набраться сил. Выбросив все мысли из головы, он уснул.

* * *

      В камеру вошел солдат. Из-за массивной черно-серой брони и светящегося забрала он походил на робота-погрузчика.

      – На выход, – сказал он.

      – Раз я теперь один из вас – сними наручники, – сказал Кирилл.

      – Не велено.

      – Куда мы идем? И почему Теодор сам не пришел за мной?

      – Скоро тебя это не особо будет волновать, – сдержанно ответил солдат. – Пошли. Не заставляй бить тебя.

      – А если я потом окажусь выше тебя? И вспомню…

      Солдат расхохотался.

      – Это вряд ли.

      Первым ударом ноги Кирилл выбил оружие. Универсальный автомат ударился об стену и упал на пол. «Надеюсь, лазерная система не повреждена», – пронеслась мысль. Второй удар пришелся на бронированный подбородок растерявшегося конвоира. Ногу осушило даже сквозь толстый ботинок. Солдат качнулся и рухнул на пол. Не успел он подняться, Кирилл стянул с него шлем и ударил им в макушку. Боец потерял сознание, светлые волосы начали медленно окрашиваться в красный.

      Громов подхватил оружие и переключил на импульсный режим. Наручники мешали взять автомат удобно, но двухлетняя боевая спецшкола на Марсе не прошла даром. Кирилл выскочил из камеры, словно черт из табакерки. Сняв тремя импульсами первого охранника, он развернулся на сто восемьдесят градусов.

      Второй солдат не дотянулся до тревожной кнопки всего несколько сантиметров. Пробитая рука обвисла, словно плеть. Поймав еще два выстрела, он конвульсивно дернулся и распластался на полу. Из проплавленного доспеха потек запах обугленного мяса.

      Из своей коморки выбежал тюремщик. Увидев Кирилла с оружием, он поднял руки и попятился назад.

      – Стой! Сними с меня наручники! – приказал недавний заключенный.

      – У меня нет ключа, они снимаются отпечатком старшины.

      – Кто из них старшина? – показав на мертвых солдат, спросил Громов.

      – Никто.

      – Иди к моей камере.

      Тюремщик послушно потопал к открытой посреди коридора двери. Хозяин автомата по-прежнему лежал в отключке. Кирилл, удерживая оружие одной рукой, не спускал ствола с надзирателя. Тюремщик, под грузом страха и предстоящих проблем,