Гвоздь & винил. Михаил Михайлович Гальцов

студенткой-отличницей и шла после занятий в общагу, а два каких-то олигофрена увидели её такую маленькую, если смотреть с девятого этажа, и поспорили, что тот, кто попадёт ей в голову бутылкой из-под шампанского, получит приз – ноль семь рома «Негро»! А пили они как раз советское шампанское, мешая с кубинским ромом, присланным в СССР добрым Фиделем за всякие там долги. Первый же из них попал. Девчонке вдребезги размозжило череп, и до реанимации она не дотянула. Что было с этими уёбками не знаю, а у трудовика после этого резко снесло чердак, но из жалости его оставили в школе.

      Мы выкурили ещё по сигарете, пожевали мускатного ореха и, договорившись встретиться вечером, разошлись по домам.

      Домашний «разбор полётов» состоялся после того, как объявили результаты сочинения

      – Три дробь три – задумчиво произнёс папаша и кровожадно уставился на меня – что ж ты, берибздей, честь семьи позоришь?!

      «Тоже мне, семья Тибо» – вспомнил я фильм о нелёгкой судьбе французских буржуа и скромно промолчал.

      – Как же так, Иннокентий?! Как же так?! – начала «артподготовку» мамаша.

      – Что «как же так»? – ненавязчиво затупил я.

      – Представители РОНО были очень удивлены, прочитав твоё сочинение!

      – Они их ещё и читают? – съязвил я и покосился на волосатые папашины кулаки.

      – Не надо ёрничать, сын. Ульяна Егоровна сказала, что в своём сочинении ты превратил роман коммуниста Николая Островского в какое-то буржуазное «Золото Маккенны»! Тебе не стыдно?!

      – Нет. Просто у меня такая картина мира – отмазался я и вспомнил, как мы с Сержем в детстве пошли на этот штатовский фильм, хотя он был двухсерийным и стоил почти как коробка сливочного пломбира!

      – Дать бы тебе по башке – неожиданно спокойно произнёс папаша – картинка мира у него, видишь ли, такая. Вот загребут тебя в армию, тогда узнаешь! И картинка твоя с овчинку покажется!

      – Как это? – удивился я.

      – Довожу до твоего сведения на наглядном примере. Вчера разбирали дело трёх старослужащих, которые изнасиловали и избили новобранца. Очко порвали так, что врач два часа зашить не мог! Уловил? – папаша повернулся к маман – а ты всё «Иннокентий»… «сын»… Вот о чём ему надо говорить!

      – Избили и изнасиловали – сказал я, и оба родака с недоумением уставились на меня.

      – Не допонял? – папаша с жадностью отхлебнул воды из стакана и с грохотом поставил его на стол.

      – Сначала избили, а потом уже принудили к соитию. Так было бы логичнее – кратко пояснил я.

      – Сво-олачь!!! – заорал папаша – твой дед за таких как ты кровь проливал, а ты… ты!!!

      Он вскочил из-за стола и завис надо мной, как «Гинденбург» над Манхэттеном. Смекнув, что ситуация складывается не в мою пользу, я поспешил быстро ретироваться. А что, папашина школа. Он сам по пьяни часто рассказывал анекдот про солдатскую смекалку: «Рядовой Иванов выглянул из окопа и увидел ползущий на него тяжёлый немецкий танк «Тигр». «Пиздец» – смекнул рядовой Иванов». Многие папашины собутыльники