Серебристая бухта. Джоджо Мойес

и прогулка на «Измаиле» с Лизой – заказы посыплются со всего мира.

      Я начала убирать со стола.

      – Я так не думаю. Ты очень добр, Нино, но это не для нас.

      – Как знать, вдруг она даже сможет найти себе парня. Пора бы ей уже завести кавалера.

      Прошло целых две минуты, прежде чем Нино понял, что атмосфера за столом изменилась. Он успел съесть половину своего пирога и тут только заметил что-то в моем лице и замер. Он не мог понять, что он сказал не так.

      – Я не хотел тебя обидеть, Кейт.

      – Ты и не обидел.

      – Но ты нервничаешь.

      – Ничего я не нервничаю.

      – Вот! Посмотри. – Нино показал на мою руку.

      Я отбивала пальцами дробь по беленым доскам стола.

      – С каких это пор стучать по столу пальцами – преступление? – спросила я и положила руку на колено.

      – В чем дело?

      – Нино Гейнс, мне надо подготовить номер к приезду гостя. Извини, но я уже потеряла полдня.

      – Ты же не уходишь? О, брось, Кейт. Ты не доела ланч. Что случилось? Это из-за того, что я сказал про твою фотографию?

      Никто, кроме Нино, не называл меня Кейт. Почему-то именно это обращение меня добило.

      – У меня работа, которую надо сделать. Может, ты прекратишь уже?

      – Я пошлю им сообщение по электронной почте. Попрошу убрать фотографию. Может, получится доказать, что у нас на нее авторские права.

      – О господи, хватит болтать об этой фотографии. Я ухожу. Мне действительно надо подготовить номер. До свидания. – Я стряхнула несуществующие крошки с брюк. – Спасибо за ланч.

      Нино смотрел, как я – женщина, которую он любил и не мог понять уже больше пятидесяти лет, – встала с несвойственной для моего возраста легкостью и быстро пошла в сторону кухни, а он остался с двумя наполовину съеденными пирогами и практически нетронутым бокалом его лучшего вина. Всю дорогу к дому я чувствовала на себе его взгляд.

      На секунду я представила, как в нем закипает злость оттого, что с ним в который раз обошлись явно несправедливо. Я слышала, как он встал из-за стола, а потом ветер донес до меня его голос. В этот раз Нино Гейнс не смог сдержаться.

      – Кэтлин Виттер Мостин, ты самая упрямая женщина из всех, кого я знал, – крикнул он мне в спину.

      – Никто не просил тебя приезжать, – крикнула я в ответ.

      К своему стыду, должна признаться, я даже не обернулась.

      Давным-давно, когда только умерли родители и я стала хозяйкой «Сильвер-Бей», многие предлагали мне модернизировать отель. Говорили, что было бы хорошо сделать в номерах ванные комнаты и подключить спутниковое телевидение, как в Порт-Стивенсе и Бирон-Бей. Говорили, что мне следует всерьез заняться рекламой, чтобы все узнали о том, как красив наш кусочек побережья. Я всегда слушала советчиков две минуты, не больше. Меня и, я подозреваю, других в Сильвер-Бей уже давно не волновало количество туристов. Мы наблюдали за тем, как наши соседи выше и ниже по побережью богатели, но потом были вынуждены жить с побочным эффектом своего успеха – потерей покоя: много машин на дорогах, пьяные