Первая четверть жизни у всех разная. Виктория Гостроверхова

Ещё, говорят, в тех лесах живут медведи, лисы, зайцы и кабаны. Также в России холодные зимы и снег, что мне тоже трудно вообразить. Страшно и интересно. Но так решил отец, а мать благословила. Но кто же знал, что эта поездка всю мою жизнь?

      Россия не встретила нас с распростертыми объятиями, хотя и долетели довольно благополучно. Виз не надо, только зарегистрироваться где-то по вопросу мигрантов. Как же тут дорого. Нам пришлось снять крошечный домик с двумя комнатушками на бригаду из двенадцати человек. У нас в стране за такие деньги можно жить целый месяц припеваюче. Но и платят тут неплохо. Только начальники часто попадаются злые и противные. Обращаются с узбеками как со скотиной, совсем за людей не считают. Чуркой называют. А ты как ответишь? Ты тут никто, и звать тебя никак. Вот они и пользуются.

      Нашей бригаде достался богатый начальник. Дом он решил построить трехэтажный, на холме. Такой чертёж придумал, аж смешно. Но не переубедишь. Нашему старшему сказал, что мы тупые и ничего не понимаем. Как так можно себя вести?

      Заставил нас этот хозяин рыть котлован для фундамента. Летом, в жару, лопатами. Чтобы лишнюю технику не нанимать. Мы то ничего, в такую жару нормально себя чувствуем, а вот русские мужики, наверно, его бы послали куда подальше. А мы не можем.

      Но это ещё половина беды. Яму то мы дня за три выкопали. А хозяин нос воротит, говорит нет, тут плохо, давайте засыпайте, будем в другом месте копать. А сразу нельзя было подумать? Мы то тут причём? Работу то сделали, давай плати… Наш старший пытался с ним поговорить, а тот на него накричал, матом! Старший наш, ему уже почти шестьдесят, шапочку свою снял, и прям рядом в саду на траву сел, в светлых штанах. Плохо ему стало. Сидит, пыхтит, за сердце держится. Мой отец уже не выдерживает такого хамства, чули не драться на него кинуться готов, хотя обычно спокойный, как верблюд. Хорошо, что женщина, которая живет напротив нашей стройки, в окно увидела, и вынесла прохладной воды и лекарство. Нашему старшему полегчало, они разговорились. Добрая оказалась старушка, интеллигентная. Говорит сама здесь не местная, в 70-х приехала сюда из Украины учительницей по распределению, так тут и осталась. Замуж вышла. Тут и к Богу отойдет.

      Они с нашим старшим оказались ровесники. Теперь, как её увидим, сразу хором ей кричим:

      – Салом алейкум, Антонина Степановна! – а она улыбается и машет в ответ.

      Приглашала нас эта женщина к себе дорожку новую сделать во дворе. Старую покойный муж делал, но она уже почти развалилась. Почти двадцать лет уже прошло. У нас выходной – мы скорее к Антонине Степановне. Старую дорожку разобрали, долго с ней возились, была сделана на славу. Но мы сделаем ещё лучше! Основу сделали, цементом залили, выровняли… Короче всё, как надо. За день с нами старшим и моим отцом управились. Заплатила она нам хорошо, а как благодарила! Хотя мы вообще не хотели брать с ней деньги, только за материалы – она уже на пенсии, из родственников только дочка и внучка. Живут просто, небогато. Зато как нас накормила: суп какой-то их национальный, красный такой, густой.

      – Мы