Моя девочка. Дмитрий Хихидок

рядом с ним снова сидел монстр. Перед его глазами поплыл туман и он отрубился.

      Очнулся он уже дома, лежа в кровати. Как добрался домой, он не помнил. Голый, лежа на животе, он почувствовал, как замерзает и попытался укрыться одеялом. Но не смог, так как его руки оказались прикованы к спинкам кровати.

      – Мама, – жалобно крикнул он. – Помоги мне.

      Сбоку послышался шорох. Он повернул голову и увидел монстра. Между ног у него торчал огромный член.

      – Мама, что это? – жалобно произнес он. – Зачем ты это делаешь?

      Монстр подошел совсем близко к нему.

      – Девочка моя, – сказал мама, поглаживая его по голой спине. – Кто, если не мама научит тебя взрослой жизни.

      Достав белые гольфики, она стала натягивать их на его ноги.

      – Я не хочу, – он забился в истерике, пытаясь вырваться из стальных наручников.

      Увидев его жалкие попытки освободиться, монстр, прячущийся в глазах матери, захохотал безумным смехом.

      – Ты моя девочка, – произнесла мама, ложась на него. Ее голос изменился и стал воркующим от возбуждения. Он почувствовал, как холодный твердый член пытается раздвинуть ему ягодицы.

      – Нет, – он попытался увернуться от него. – Не надо, мама, я прошу тебя.

      Острая боль пронзила его тело. Он почувствовал горячее дыхание монстра возле своего уха.

      – Ты всегда будешь моей, – задыхаясь, прошептала ему мама, поглаживая его по голове. – Ты моя девочка, и больше ничья.

      На него навалилось отчаяние от собственной беспомощности. Этого монстра не победить, остается только смириться с поражением. Он закрыл глаза и закусил губу от нестерпимой боли. Только терпеть и ждать его ошибки.

      В первом магазине Гришина ждала неудача. Белых гольфиков давно не было в продаже, так что опрашивать продавщиц не было смысла. Вернувшись к машине, он увидел за рулем довольного Кабанова, жующего горячие пончики с сахарной пудрой.

      – Чего? – спросил его толстяк, видя удивленное лицо друга.

      – А-а-а-а, Кабан, – махнул на него рукой Гришин. – Тебе бесполезно объяснять.

      – Я теперь как американский коп, – чавкая, пояснил ему Кабан. – Мы как два напарника. Плохой коп, хороший коп.

      – Скорее, толстый коп, худой коп, – пробурчал раздраженно Гришин, садясь в машину. – Поехали во второй магазин, надеюсь, там нам больше повезет.