Словосообщение. Константин Альгиеба

удут ждать все последующие…

      Они приходят с волнующими подарками, со сладким тортом, общим вниманием. Оно приятно, как ожидание любого другого праздника – Нового года, к примеру. Лишь раздаются удары курантов – мы бежим к ёлке и заглядываем под неё. Обнаруженные под ветвями находки самые дорогие на свете, и они превосходят наши ожидания…

      Годы сменяются другими годами. Кругом говорят о первом классе и ждут туда твоего похода. Ты сам мало чего знаешь об этом, хотя вроде как тоже ждал и выучил все буквы, исписал тетрадь цифрами. Спустя время их приходится демонстрировать в школьном дневнике, а после – ждать реакции родителя… Часто доводилось ждать каникул: осенних, зимних, весенних…

      Самые ожидаемые – летние, конечно. Тут или в отпуск с близкими поедешь, где море ждёт, либо помчишься в деревню к деду и бабушке… Тогда же, летом, приходилось ждать раннего утра. Будильник ещё не прозвенел, но у тебя есть свой – внутренний. Он зовёт встать с кровати и немедля отправляет на рыбалку. Перед глазами пёстрый поплавок. Нужно внимательно наблюдать за ним и радоваться долгожданной поклёвке.

      После обеда необходимо ждать друзей, когда они снова выйдут на улицу. В кустах малины будет организована настоящая засада и в ней предстоит опять кого-то дожидаться… В парикмахерской остаётся ждать свою очередь, а после неё – окончания работы мастера. Дома ждёшь одобряющих возгласов, и от этого становится приятно. Комплименты один лучше другого. За ужином ждёшь, пока остынет горячая картошка, потом горячий чай холодным стать должен – тоже ждать следует…

      День за днём мы ждём завтрашнего утра, следующей ночи, другого месяца. Незаметно взрослеем, ждём окончания школы и новых вступительных экзаменов. Едва окончится одна сессия, за ней вспоминается следующая, на другом курсе. В аудитории слышишь гулкое бормотание преподавателя, а сам смотришь на стрелку наручных часов. Она кружит без устали и ждать заставляет. Громкий звонок за дверью, как зелёный сигнал на перекрёстке – распоряжайся собой, никто не остановит…

      В разные минуты ждёшь другого времени. Не солнца в небе, а луны за окном. И смотришь на неё, и понимаешь, что в другом месте тоже кому-то не спится. Остаётся ждать, сминая бока, считая барашков перед глазами, но то всё порознь, рано быть рядом, ждать приходится… Меняешь место жительства, место работы, вынужден ходить на собеседования, а в анкетах дублировать номер телефона, чтобы ждать хоть какого-нибудь ответа, но если он не последует – значит расстраиваться не стоит, не твоё это… жди просто… Вдруг в армию попасть получится – ждёшь возвращенья, девушку в кафе, готовишься к рабочей встрече; автобус, отпуск, самолёт, и разговор, который невзначай услышал где-то…

      – Ну, что, живой ещё?

      – Да, вроде здесь, никто не приходил за мной! Осталось радоваться, ждать нового рассвета.

      Улыбка на лице ещё долго будет попутчицей в дороге, но беседа двух случайно повстречавшихся старцев заставила задуматься о многом… Кажется, что окружающее нас превратилось в некое подобие колеса – отсюда одинаковые повторения. Вряд ли жизнь иной станет, без ожиданий привычных. Наверное, из перечисленных моментов она и предстаёт такой интересной, спокойной, шальной, временами неприятной, с кусочками отчаяния, нотами счастья, с большими порциями радости. Вбираешь всё в себя, но, правильней, отсеивать бы лучшее… К тому же, особенно верится, что путь один сменяется другим, не пройденным. Вокруг будет плыть бесконечное чёрное пространство усыпанное звёздами. Здесь есть ощущения себя невидимого, которого тянет куда-то не просто так, а в самое неслучайное и нужное место. Когда-то ждали мы, а теперь нас дожидаются. В каждом времени мы по-своему необходимые! Непременно!

      Ранняя птица

      Глаза только успевали открыться, а звук каблуков уже слышался. Зачастую он заставал его в коридоре. Рука шелестела недельной щетиной, заспанное лицо пыталось различить иное на циферблате, но на часах было привычное положение стрелок: шесть утра.

      Она, неизвестная ему, всегда удивляла. Зная, сколько могут собираться женщины, он соотносил её ранний подъём со своим пробуждением: «Если в это время выходит, то в какое просыпается? Может быть это часа четыре?» Пятиэтажный дом ещё сны видит, а она встаёт с кровати, откидывает в сторону тёплое одеяло, проходит в ванную комнату, шумит водой… За матовым дверным стеклом суетится силуэт. Его руки делают что-то с волосами, открывают и закрывают дверцы настенного шкафа.

      Вот, кажется, электрическая щётка зашумела, следом фен исполнил свою партию; босые ноги выпархивают на цыпочках и скрываются в комнате. Оттуда они возвращаются в забытых тапочках, а руки теребят случайно оставленный на бельевой сушилке халат. Теперь он скрывает её тело. Незнакомка проходит в кухню, кофеварка неразборчиво бурчит о чём-то, наливает покорно кофе. Его аромат успевает смешаться с запахом парфюма из комнаты. Хозяйка квартиры одевается спешно, выпивает чёрный бодрящий напиток и вызывает такси. Тапочки отброшены в сторону, а ножки выбирают новые туфли. У них высокий каблук, наверное, который каждый день мимо его двери проходит. И не заставить руки сместить в сторону крышечку дверного глазка, чтобы накормить