Фреска судьбы. Антон Грановский

Рублева, – продолжил дьякон, исподволь изучая лицо доцента Белкина. – Вернее, о том, что от них осталось.

      – Андроников монастырь? – вскинул лохматую голову Белкин. – Так-так. Значит, Аскольд интересовался уничтоженными фресками? Любопытно.

      – Вы с ним об этом говорили?

      Белкин грустно покачал всклокоченной головой:

      – Нет. Но Рублева я ценю и уважаю. Истинный был гений, не то что нынешние маляры. Какатум нон эст пикту[1] как говорили древние. – Историк вдруг бодро вскинул голову и вгляделся во тьму. – Кстати, насчет какатума – кажется, мой славный песик соорудил очередную вавилонскую башню в миниатюре. С вашего позволения я на минутку отлучусь.

      – Конечно.

      Профессор Белкин двинулся к присевшему под деревом псу, доставая на ходу из кармана полиэтиленовый пакет.

      Марго сердито посмотрела на дьякона.

      – Так вы с самого начала знали, кто это? – тихо спросила она.

      – Я не был уверен, – ответил отец Андрей.

      – Ясно. Послали меня к нему, чтобы выставить дурой?

      – Вы не спрашивали у меня разрешения.

      – Но вы могли бы сказать!

      – Повторяю – я не был уверен. Кроме того, я пытался вас остановить, но вы меня не слушали.

      Белкин вернулся, раскрасневшийся и улыбающийся.

      – Если бы вы знали, как я рад нашей встрече, друзья! – пробасил он. – Есть, правда, одно досадное «но», которое слегка омрачает мою радость. Видите ли, мои дорогие, я себя сегодня неважно чувствую. Между нами говоря, меня слегка мутит. И в голове, знаете ли… словно колокол бухает. Уж не к непогоде ли, как вы думаете?

      – Мне эти симптомы знакомы, – сказал отец Андрей. – Что, если нам зайти куда-нибудь и выпить по рюмке водки с горячей закуской? За встречу.

      – Вы думаете? – с сомнением в голосе спросил Белкин.

      – Как говорили древние, «противное следует лечить еще более противным», – ответил на это отец Андрей.

      Белкин посмотрел на дьякона с явным одобрением.

      – Что ж, может быть, может быть. Вот только… зачем же куда-то заходить? По рюмке водки мы можем выпить и у меня дома. Правда, горячую закуску вам обещать не могу. Закрома мои пусты.

      – Эту проблему легко решить, – встряла в разговор Марго. – Тут поблизости есть гастроном. Зайдем в него и купим все, что нам нужно.

      – Да будет так! – кивнул Белкин. – Гектор! Гектор, идем, мой мальчик! Наши добрые друзья пожелали угостить нас соленой лососиной и свежайшей бужениной! Я не могу им этого запретить!

      Далматинец подбежал к хозяину и ткнулся ему в ладонь мокрым носом. Затем покосился на незнакомцев и нерешительно вильнул хвостом.

      – Это друзья, малыш, – сообщил псу Белкин. – Будь с ними поласковее.

      Далматинец словно только и ждал этих слов. Он подошел к отцу Андрею и ткнулся носом ему в колени. Отец Андрей погладил пса по голове. Марго тоже хотела погладить, но далматинец предостерегающе приподнял черную губу, и она торопливо отдернула руку.

      – Хороший мальчик, – пробормотала

1

Нагажено – не нарисовано (лат.).