Дочь Рейха. Луиза Фейн

всегда смеялась над любыми моими шутками, даже самыми глупыми. Вот за что ты получила особое место в моем сердце.

      Я улыбаюсь:

      – А ты и сейчас рассказываешь глупые шутки?

      – Конечно! – Он наклоняет голову к плечу и смотр ит на меня. – Знаешь, что случилось с псом, который любил гоняться за людьми на велосипедах? – (Я мотаю головой.) – В конце концов, – говорит он, глядя на меня совершенно серьезно, – пришлось отобрать у него велосипед.

      – Ой, – смеюсь я, – точно, шутки у тебя все те же. А сам ты тоже все тот же мальчик, каким был прежде?

      – Ничуть не изменился.

      – Значит… когда ты идешь купаться на озеро, то все так же раздеваешься до трусов прямо перед девочками? И так же злишься и топаешь ногой, когда тебе выпадает быть не ковбоем с ружьем, а индейцем с луком и стрелами?

      – Ну конечно. А что в этом такого особенного, позвольте вас спросить, фройляйн Герта? – Он шутливо шлепает меня по руке. – Кто же не знает, что быть хорошо вооруженным ковбоем куда приятнее. Что касается девочек, то той, которая застанет меня теперь в одних трусах, несказанно повезет!

      Я вспыхиваю так, что краснеет не только лицо, но и уши, шея, и бросаюсь наутек.

      – Догони меня, если сможешь! – кричу я ему через плечо и мчусь к большому дереву.

      Куши с веселым лаем бежит впереди меня. Я бегу, не глядя по сторонам, подняв голову, изо всех сил работая руками и ногами. Но Вальтер уже догоняет меня – я слышу звук его шагов у себя за спиной. Вот он вырывается вперед, наддает и через считаные секунды оказывается у цели. Наверное, иди я пешком, и то не пришла бы позднее.

      Он ждет меня под деревом, уперев руки в колени, и тяжело дышит – его грудь ходит ходуном.

      – Насколько я помню, не было случая, чтобы тебе удавалось обогнать меня.

      – Ты и правда не изменился. Так и не научился понимать, когда надо позволить девочке выиграть. Хотя бы из вежливости!

      – Ну представь, что я поддался и ты прибежала первой. Что тогда? Тебе не понравилось бы, что я бежал не во всю силу.

      Мы спорим так, как будто нам снова по одиннадцать лет.

      Подняв голову, я прохожу мимо, а он бежит за мной.

      – Видишь? Теперь ты понимаешь, что я прав. Со временем люди меняются вовсе не так сильно, как им кажется.

      Что ж, по крайней мере, в одном Вальтер не ошибается: поддайся он мне во время нашего забега, и я тут же почувствовала бы себя обманутой. В шутку я даю ему легкого тычка, и мы оба начинаем хохотать, сами не знаем почему. Я радуюсь, что Вальтер выиграл. В конце концов, он же мальчик.

      Река, а вместе с ней и тропа, по которой мы идем, петляют теперь вдоль поля пшеницы. Золотистое море колышется по одну сторону от нас. Высокие колосья, нам по пояс, клонятся к тропе. Куши вдруг пропадает между ними – заметил, наверное, какого-нибудь зверька, – но скоро опять выскакивает прямо нам под ноги и бежит впереди, радостно вывалив язык.

      Вокруг нас ни души, город остался далеко позади. От близости Вальтера у меня кружится голова. С ним так легко и в то же время тревожно. Он словно тигр,