Диана. Найденыш. Евгений Щепетнов

Бабушка тоже ее не любит. Сунет булочку, или пирожок, а у себя все равно не оставляет. Диана плохая. Никому не нужная. Только собачке! Но собачка во сне, а до дома еще идти и идти. Под джинсами только трусики – холодно. И ветер дует. Какой он холодный!

      Диану начало трясти, плечо ужасно болело, хотелось немножко отдохнуть, но мама тащила ее и тащила… Мир начал расплываться, и Диане вдруг сделалось тепло и хорошо. Она потеряла сознание.

      Женщина выругалась, с ненавистью и отвращением посмотрела на дочь, потом перевела взгляд на небо, усыпанное колючими ноябрьскими звездами, на темную, пустынную окраинную улицу, освещенную редкими фонарями, и вдруг решилась: она волоком оттащила девочку с тротуара, и подтащив к пустой, сваренной из листового металла остановке общественного транспорта, положила девчонку позади нее, в темноту, под напитанную ледяным холодом железную стенку. Еще раз воровато огляделась по сторонам, и уже не оглядываясь зашагала туда, куда собиралась идти. Домой, где ее ждет бутылка коньяка, крепкие объятья мужчины и свободная, счастливая жизнь. Потом скажет, что несчастная дочка вырвалась, убежала в темноту – мама ее искала, искала, так и не нашла. Поплачет на похоронах – еще и денег соберут на гроб и поминки, ведь такое несчастье! Такая маленькая девочка, и вот тебе! А потом все будет хорошо. Исмаил обещал ее взять замуж, а он богатый – у него пять торговых павильонов! И точки на базарах! И он такой хороший любовник…

      Она уже забыла о девочке, будто ее никогда и не существовало. А может и не существовало – это была иллюзия, дым! Дым рассеялся и теперь можно дышать свободно. Хорошо!

* * *

      Хорошо!

      Диане было очень хорошо. Она свернулась калачиком и сладко спала. Ее не мучил холод, не мучила боль. Во сне нет боли и холода! Во сне есть только радость и счастье! И еще – собачка! Огромная, добрая!

      Диане ужасно захотелось туда, к ней, к собаке! Так захотелось, что… что не выразить ни словами, ни… ничем не выразить. Даже если ты умеешь это делать. А Диана не умела. Она просто хотела уйти, и как можно дальше. Навсегда! Из этого злого мира, от этой злой «мамы», к собачке. К большой и доброй собачке! И к доброй маме. Ведь не все же мамы злые, она знает! Она видела в кино! Мама испечет ей пирог! Не такой, как у бабушки, старый, засохший, а хороший, вкусный!

      Диана улыбнулась, и… исчезла. И там, где она лежала, осталась вмятина в наметенном за вечер первом, грязном еще снегу. И пирожок, выпавший из кармана. Трехдневный, старый, с луком и яйцами. Диана так и не успела его съесть.

* * *

      Очнулась она от того, что мама снова хотела ее утопить и пихала в воду. Вода теплая, но Диана помнила, как тогда хотела дышать, как вода заливалась ей в нос, в горло, как было мучительно больно, и как хотелось жить. Она закричала – страшно, громко, так, как не кричала очень давно! В прошлый раз Диана успела оттолкнуться ногами и выставить голову из-под воды, вдохнула воздух и тоже закричала. И тогда прибежал дядька и ударил злую маму. И Диана стала дышать. Вот и сейчас – она закричит, прибежит дядька и спасет Диану!

      Но