Меч с берегов Валгаллы. Наталья Александрова

Понимаешь, Симона, Люся, она повар… она повар от Бога, то есть очень любит готовить. И она меня непрерывно кормит… и обижается, если я не ем. Сперва мне это нравилось, а потом… Сима, ну хоть ты-то поешь, у тебя организм молодой, растущий…

      При этом он продолжал непрерывно выставлять на стол миски, тарелки и блюда с всевозможной едой. Появились, наконец, и обещанные сырники.

      Сима оглядела все это кулинарное великолепие, и рот ее наполнился слюной.

      Она положила на свою тарелку один салат, другой…

      – Вот еще буженину попробуй, – оживился Тимофей. – Буженину она очень хорошо готовит. А вот это – рыба под маринадом… огурчиков непременно возьми…

      Неожиданно возле стола материализовался черный котище и сел, преданно уставившись на миску с рыбой. Поскольку хозяин на его взгляд не отреагировал, кот отчаянно мяукнул и повис на когтях, зацепившись за край стола.

      – Эй, тезка! – Тимофей топнул ногой. – Совесть имей!

      Кот немедленно прошипел, что «совесть» – слово греческое, коты его не понимают.

      – Я что сказал? – Тимофей положил на блюдечко солидный кусок рыбы и выставил коту. – И по полу не валяй, а то Люся ругается.

      – А что это вы его тезкой называете?

      – А он Тимоша, так что тезки мы и есть. Ты ешь, ешь…

      – Очень вкусно! – проговорила Сима с набитым ртом.

      – Еще бы не вкусно! – грустно вздохнул Тимофей. – Она, Люся-то, ведь шеф-поваром работает в ресторане. Ресторан называется «Холодец», специализируется на традиционной русской и советской кухне.

      – Так это же здорово! – проговорила Сима, пытаясь понять грусть в голосе Тимофея.

      – Да, поначалу мне тоже очень нравилось, но пойми, Симона, – он понизил голос, – это ведь каждый день! Каждый день – ты можешь себе представить? Ты еще вот этот рулетик попробуй…

      Сима нацепила на вилку розовый рулетик и отправила его в рот. Он оказался неожиданно острым, и, чтобы погасить пылающее во рту пламя, Сима схватила со стола стаканчик с чем-то зеленоватым и выпила одним глотком.

      И вот тут-то у нее словно запылали все внутренности.

      Сима выпучила глаза и пыталась вдохнуть.

      – Ох ты, Симоночка, запей! – подскочил к ней Тимофей и поднес к губам стакан холодной воды. Сима сделала несколько больших глотков и пришла в себя.

      – Что это было? – проговорила она, отдышавшись.

      – Хреновуха, – гордо сообщил Тимофей. – Я ее сам готовлю. Под такую закусь – то, что надо, только пить ее нужно осторожно, вдумчиво, а я тебя не успел предупредить… все-таки семьдесят градусов…

      – Сколько? – испуганно переспросила Сима.

      – Семьдесят, – повторил Тимофей. – Я-то привычный, а у тебя организм молодой, растущий, на алкоголь не такой прочный… ты закусывай, закусывай, закуска-то отличная…

      Неожиданно комната вокруг Симы плавно закачалась, как палуба корабля, и на нее нахлынуло чувство острой жалости к самой себе.

      Что она здесь делает? Пьет какую-то атомную хреновуху в компании пожилого