Сивилла. Игорь Алексеевич Ковриков

йдёт восточная звезда,

      И холодом к себе поманит,

      Как будто тёмная вода.

      Сегодня кельтские народы

      Царицу сватают на трон,

      И клятвой золотой короны

      Обряд быть должен завершён.

      На алтаре лежит, сверкая,

      Ушедших предков старый меч,

      Сегодня ночью жалкой жертве

      Он должен голову отсечь.

      Над строем воинов суровых

      Не слышно пения и слов,

      Лишь танцы всполохов багровых

      На лицах в свете факелов.

      Колдуют мудрые друиды

      Во тьме, над древним алтарём,

      А духи пляшут панихиды

      В дыму над жертвенным костром.

      В восторге жрицы молодые

      Одежды скинули к ногам

      И вознесли молитвы злые

      Сатирам, бесам и Богам.

      Блестят под тусклым лунным светом

      Их обнажённые тела,

      В шелка и золото одета,

      Царица вдруг к ним подошла.

      Все люди сразу поклонились

      Её небесной красоте,

      И имя древнее «Сивилла»

      Она сейчас взяла себе.

       II

      Тот час же из лесной утробы

      Раздался дикий громкий вой,

      И закружились хороводы

      Вокруг царицы молодой.

      Покорный одному лишь Богу,

      К Сивилле старый Маг идёт,

      Одной рукой поднял корону,

      Другой, священный меч берёт.

      Лишь в ночь великих коронаций

      Маг появляется всегда,

      Тогда, когда на трон свой кельты

      Возносят нового царя.

      И, подойдя, промолвил старец:

      – Воздем корону на тебя,

      Как только кровью обагрится

      Твоя прекрасная рука.

      Сивилла встала на колени

      И меч из рук его взяла,

      И заклинание Бога Смерти,

      Закрыв глаза, произнесла.

      Едва уста её сомкнулись,

      Два воина жертву подвели.

      Она лишь только оглянулась,

      И сердце дрогнуло в груди.

      Пред ней стоял совсем ребёнок,

      Всего от силы лет пяти,

      Глаза потухли отрешённо,

      И слёзы по щекам текли.

       III

      Сивилла поднялась с коленей

      И тут же к жертве подошла,

      Без колебаний и сомнений

      Свой меч священный подняла.

      Все звуки сразу же затихли,

      И в наступившей тишине

      Лишь было слышно, как поленья

      Трещат на жертвенном огне.

      Клинок холодный и бездушный

      Сверкает в зареве костров,

      Добру и состраданью чуждый,

      На жертву рухнуть был готов.

      Но неожиданно Сивилла,

      Увидела его глаза,

      И столько в них страданья было,

      Что дрогнула её рука.

      Над мальчиком она стояла,

      Пытаясь трепет превозмочь,

      И тут же взгляд его узнала –

      Так на неё глядела дочь.

      – Не буду я детоубийцей! –

      В сердцах воскликнула она.

      И опустила меч царица,

      И оглянулась на жреца.

      – Не можешь ты себе представить,

      Что я скажу тебе, друид,

      Не тот способен вами править,

      Кто себя кровью заклеймит!

      Но тот, кто кельтских воинов снова

      В бой за собою поведёт,

      Тот и великие народы

      Потом к победе приведёт!

       IV

      Маг отшатнулся удивлённо

      И в изумлении застыл,

      Потом нахмурил брови злобно

      И медленно заговорил.

      – С большим смирением, царица,

      Услышал я слова твои,

      Но нам никак нельзя стремиться

      Менять