Последний патрон (сборник). Алексей Котов

повеселевший индеец обдумывал идею, неожиданно пришедшую ему в голову. Риск, разумеется, был, но так как альтернативой риску являлась только попытка самоповешения по методу барона Мюнхгаузена, собственноручно вытащившего самого себя из болота, Чинганчгук решил рискнуть.

      – Ты клеветник, Новухудоносор и фетюк! – Продолжал между тем полковник. Он уже немного подустал, его словарный запас порядком истощился, а поэтому в обвинительной речи стали встречаться довольно редкие ругательства. – Ты фанфарон, филантроп, физиономист и лжепророк!..

      Чинганчгук улыбнулся и поднял руку.

      – Подождите полковник.

      – Что тебе, свинья?!

      – По-моему, вы, как бы это по лучше выразиться, немного перегибаете палку.

      – Тебе бы этой палкой да по твоей красной роже, фармацевт!

      – Я не об этом, – Чинганчгук припомнил последний французский роман, который он читал, отсиживаясь в погребе святого отца Лаврентия. Стараясь соблюсти так понравившуюся ему стилистику речи, индеец быстро заговорил. – Ваши обвинения хотя и имеют некоторое, скажем чисто условное, отношение к моей персоне, но, тем не менее, я совсем не собираюсь выслушивать всяческие грязные инсинуации в свой адрес и уж тем более без предъявления каких-либо конкретных фактов.

      Дадли пожевал губами и погрузился в глубокое раздумье. Полковник не любил французских романов и явным трудом переваривал только что сказанное индейцем.

      Солдаты начали перешептываться, вскоре в цепи вспыхнула легкая перебранка. Кое-кому из них, а вернее тем, кто зайдя вечером в казарменный нужник не отказывал себе в удовольствии прочитать страничку-другую из прибитой гвоздем к стене стопки местных газет, показалось, что индеец, защищая честь дамы, вызвал полковника на дуэль.

      Малыш Бреди и сержант Снок тут же возразили, что у индейца нет сабли. Но сторонники дуэли по прежнему твердо стояли на своем. По их мнению, двум настоящим мужчинам вполне хватило бы и одной полковничьей железяки, что бы перерезать глотки друг другу.

      Наконец полковнику надоело думать и он спросил:

      – Слушай, индейский гаденыш, ты не мог бы сказать тоже самое, но другими словами?

      – Во-первых, не гаденыш, а Большой…

      – Змееныш! – выкрикнул кто-то из солдат.

      Все уткнулись носами в землю. Спины солдат тряслись от немого смеха.

      – … Большой Змей, – спокойно закончил фразу Чинганчгук. – А, во-вторых, полковник, какими именно словами я должен выражать свои мысли, если вы, произнося свою обвинительную речь, не используете ни одной мысли?

      Витиеватость речи индейца снова сбила полковника с толка.

      – Что б ты сдох, ты не мог бы говорить проще, собака?!

      В солдатской цепи кто-то тихо гавкнул. Смех возобновился, но тут же стих под яростным взглядом полковника.

      – Ладно, полковник, – донеслось сверху. – Я скажу проще – вы только что меня оскорбили.

      – О, Боже, наконец-то! – полковник настолько грязно выругался, что покраснел даже сержант Снок. – Ну и что же конкретно