Мидзу Акаи. Наталья Климова

люби

      Вечер. За окном метёт.

      – Почитай мне, – прошу.

      Открываешь книгу наугад.

      Светом дальним

      Из окон "скорого"

      Проезжающего, не виня,

      Ты осветишь путь одинокого

      Ожидающего меня.

      Так хотелось на луч особенный

      Краем глаза хотя б взглянуть.

      Свет как свет

      И восторги пройдены,

      Не особенный он ничуть.

      Я его себе напридумывал,

      Завязал петлёй, – не жилец, —

      Из заблудшей одной туманности

      Из Сатурна семи колец.

      Грусть навалилась. Неудачное стихотворение.

      – Не надо больше. Иди сюда.

      Идёшь. Садишься рядом.

      Мотто, мотто аиситэ. Люби меня. Пожалуйста, люби.

      Innamoramento

      В глазах людей, подпевающих этой рыжей бестии, невообразимое чувство сопричастности. Песня, песня. С утра не даёт покоя. Вертится в голове.

      Восемь, девять, десять. "Innamoramento"…

      Ты говорила, для счастья надо сделать 99 журавликов-оригамо. Останавливался на трёх. Больше не выдерживал.

      Еду к тебе. Дом № 20. Чётный по нечётной стороне. Странность, парадокс. В шаге от него сорок девять. Ничего не понимаю в градостроительстве. Мне бы только тебя найти. Дала адрес, называется. Вечно ты со своими шарадами. Почему не сказать прямо? Прямо не интересно?

      Я всё больше тебя… Теперь ты догадайся, попробуй.

      "Innamoramento"…

      В Ханое

      Мой друг, ну вот я и в Ханое.

      Пара дней в стране, где ты чуть не отравился и не отправился к праотцам.

      Готов к любому развитию сюжета, но, пожалуй, это единственный город на земле, что вызывает во мне чувство необъективности и глубокой неприязни. Мне безразлична «лавка ремесленников», так же как а-ля Опера, созданная по образу и подобию парижской, не волнует мавзолей Хошимина и совершенно не вызывает никаких эмоций музей армии, что тут же неподалеку.

      Одно название – Ханой – рисует чужое солнце. Возможность выпить кофе, любуясь памятником Ленина, не вдохновляет, а моя давняя привычка складывать салфетку квадратом, вызывает скрытую улыбку персонала, что могло бы раздражать в любой другой стране, но не тут.

      А может город ни в чем не виноват, и Нья-Чанг не такое уж плохое место. Не знаю.

      Лазурь воды подлизывается к белому песку, тот становится серым от гнева ли от скуки… пальмы шумят здоровенными листьями по-особенному мирно. И ничто не трогает. Даже пионер, идущий к статуе Будды.

      Может быть, мне просто не хватает тебя, и я нахожу причины быть равнодушным. Я соскучился. Мне бы знать, куда ты уходил. Был ли здесь или на три шага ближе. Одно греет: это место – один из пунктиров твоей жизни. Скоро мне будет столько же, сколько было тебе.

      Не полюблю. Ни страну, ни город. Они понимают, как ни странно, и благодарны хотя бы за то, что тих, спокоен и скоро уеду.

      Падает снег

      Падает снег. Легко. Белый, пушистый. Ранним – ранним утром. Пики башен врезаются в темень, в самый снегопад. Поднимаю