Одноклассники smerti. Анна и Сергей Литвиновы

списать все на Ленку:

      – Да из-за Коренковой переживаю. Вы ведь знаете, что ее убили?

      – Знаю, – тут же погрустнел учитель. – Несчастная девушка. Трагическая судьба…

      Опять, как у всей нынешней публики, лживые, насквозь неживые слова.

      Надя, не скрываясь, поморщилась. Еще не хватало с ним Ленкину незадавшуюся судьбу обсуждать.

      Она спешно перевела разговор на другое. Взглянула на часы – всего-то полдень – и спросила:

      – А вы чего не на работе?

      – Никому стал не нужен в рамках ЕГЭ, – грустно усмехнулся учитель. И объяснил: – История как экзамен теперь по желанию. У меня из всех выпускников ее только трое будут сдавать. Ну и каждый, разумеется, – очередная мученическая ухмылка, – готовится к нему со своими собственными, институтскими, преподавателями. А я оказался не у дел.

      «А ты б, конечно, готовить их сам предпочел, – злобно подумала Надежда. – Особенно девчонок. В сумерках да в пустом классе. Какие там тебе всегда нравились? Блондинки, да чтоб скромницы, да похудее?..»

      И немедленно сама себя осадила: ну что у нее сегодня за настроение? Подумаешь, нашла врага – безответного, все лицо в мелких шрамиках и очки с толстенными стеклами, историка…

      Неужели это ее Ленкина смерть настолько из колеи выбила?

      И чего переживать? Тем более что когда-то – в смысле, еще в школе – она мечтала , чтобы Коренкова погибла. И даже перед сном, валяясь в постели, рисовала в уме всевозможные варианты ее убийства…

      Сейчас об этом даже вспоминать смешно – настолько они с Еленой в последние годы шли автономными, абсолютно не пересекающимися курсами. Но все равно тяжело думать, что в ослепительный летний день бывшая одноклассница, окоченевшая и теперь уж точно никому не нужная, лежит в морге.

      Вон и Иван Адамович, хотя и не от мира сего, а тоже переживает. Набрал редких талмудов по Возрождению – каждый страшный дефицит, в единственном экземпляре, она их для него тоже по блату без очереди добыла, – а сам сидит, бездумно в окошко смотрит. А потом и вовсе вдруг схватился за телефон (аппарат, как и положено в библиотеке, стоял на виброрежиме) и пулей выскочил из зала. На пороге нажал на прием, и, пока за ним не захлопнулась дверь, Надя услышала:

      – Кто-кто? А с какой стати вы меня беспокоите?

      Но хоть он и возмущался, что беспокоят, а талмуды свои сдал тут же, как из коридора вернулся. И спешно убежал.

      Даже такому книжному червю в библиотеке не сидится. А ей, Наде, – молодой, современной, мобильной девушке – каково?!

Дима

      Он давно уже не видел таких квартир – будто отправился на машине времени в восьмидесятые годы прошлого века. Ни единой приметы современной жизни! Обувь на коврике в прихожей старинная, «скороходовская», зонтик на облупленной подставке – ветхий, протертый до прозрачности, и даже пахнет тут каким-то «Эдельваксом», Дима этот запах с детства помнил, мамочка им полы намывала.

      Не веселее