Другой. Александр Сухомлинов

забытое детское беспокойство. Этот кошмарный сон уже бывал в моём сознании, причём не раз и не два. Но как он снова выбрался из прошлого ко мне, в мою взрослую и размеренную жизнь. Как же хочется проснуться и избавиться от всего этого. У сна нет какого-то определённого сюжета. Скорее это некие обрывки отдельных картин и действий. Я ещё в детстве научился хорошо распознавать этот сон, по своим ощущениям. Я одновременно испытываю страх и саднящее беспокойство. Пульсирующее чувство что, вот-вот должно случиться что-то очень не хорошее, никак не оставляет в покое. А физически ощущаешь себя еще хуже. Будто нажимаешь на что-то очень мягкое, но при этом чувствуешь невероятное, просто непроходимо твёрдое сопротивление. Так, словно откусываешь облачно мягкую сладкую вату и обнаруживаешь под ней каменную жёсткость. И при этом знаешь, что так быть не должно. Будто прикасаешься к самой мягкой перине, готовясь насладиться её нежностью и через мгновенье ощущаешь на глубине двух сантиметров от поверхности перины, жесткость самого твердого металла на свете. И это ощущение пронизывает все тело, и даже зубы. В детстве, я научился понимать, что снова пришёл этот противный сон и усилием воли, быстро просыпался. Но сейчас я уже добрых десять минут борюсь со сном и не могу проснуться. У меня начинается приступ паники. Мне нечем дышать. От невыносимого удушья я начинаю кашлять. Страх. Тревога. Удушье. Я кашляю всё больше и больше. Кашляю всё сильнее, кашель раздирает моё горло и уже начинает вызывать рвотный рефлекс. Я кашляю наяву, и наконец-то я просыпаюсь. Но кашель не проходит и к нему добавляется рвота. Вокруг и правда дым. Липкость сна проникла и в настоящее. Я чувствую слабость во всем теле и с огромным трудом шевелю конечностями. Как же хочется пить. Пить и вдохнуть чистый воздух. От дыма уже начинает резать глаза. Все происходит словно в замедленной съёмке. Я с трудом соображаю. Но я понимаю, что здесь происходит что-то неладное. Где я? Я в какой-то капсуле. Я в астроскутере. Он повреждён и завален набок, да так, что почти лежит брюхом к верху. Я смотрю вниз и понимаю, что всё ещё пристёгнут ремнями безопасности. С трудом, нажимаю на красную кнопку в перекрестии ремней. Ремни послушно отпускают меня, плавно и мгновенно исчезая. Я соскальзываю вниз из кресла и скатываюсь вниз на стеклянную крышу, больно ударяясь при этом головой и носом. Нащупываю над собой ручку открывания крыши, но вдруг раздается мерцание красной лампочки. А между тем дно кабины и моё кресло, на котором я сидел пару секунд назад, уже прилично затянуло дымом. Я пытаюсь чем-нибудь прикрыть, разбитый нос и рот, чтобы не надышаться угарным газом, но ничего нет. Костюм, в который я одет, так плотно облегает моё тело, что под него едва ли можно просунуть купюру. На экране приборной панели, я вижу надпись «Для аварийного открывания двери, нажмите на красную ручку под креслом». Сначала, я чисто машинально взглянул под себя, но быстро понял, что лежу я на двери, а кресло в данный момент находится надо мной. Я присмотрелся и смог разглядеть маленький красный рычаг, о котором сообщалось на