Адепт. Адам Пшехшта

офицерах, то был непосредственным начальником заинтересованных сторон. Начальник варшавского гарнизона генерал Проскурин.

      – Господа! – Варецкий повысил голос. – Представители обеих сторон договорились, что поединок будет проводиться à volonté. Дистанция двадцать шесть шагов, противники стоят спиной друг к другу. По команде «Стрелять» поворачиваются и нажимают на курок. Каждый может выстрелить в любой момент, как услышит команду, но не позднее, чем в течение десяти секунд. По команде «Стой!» следует опустить оружие, независимо от того, стреляли вы или нет. Время отсчитывает господин Черский. К барьеру!

      Самарин прошел на указанную позицию, под ботинками хрустела замерзшая земля. Старый седой врач спокойно курил сигарету, стоя над черной кожаной сумкой. Полковник сразу распознал в нем военного медика, привычного к операциям в более неблагоприятных условиях, чем лужайка под Варшавой.

      Будаков подал Самарину заряженный пистолет, и полковник ощутил в руке холодную сталь. Краем глаза он заметил Батурина. Тот следил за Завьяловым, только в этот раз он был одет в мундир Конвоя с эполетами капитана.

      – Готовы? – крикнул Варецкий.

      – Готов! – ответил Самарин.

      – Готов! – словно эхо ответил Завьялов.

      – К бою! Стрелять!

      Самарин плавно повернулся, поднял руку с пистолетом. Майор уже прицелился, но еще не нажал на курок.

      – Раз, два, три… – отсчитывал, глядя на часы, Черский.

      Они выстрелили почти одновременно. Завьялов на удар сердца быстрей. Оба устояли на ногах. Полковник осторожно напряг мышцы – простреленная рука болела, словно гнойный зуб, но, похоже, кость была цела. Он отдал дымящийся пистолет секунданту и быстрым шагом подошел к Завьялову. Майор уже сидел на земле с бледным, как бумага, лицом, врач срезал с него одежду.

      – Пуля в плече, – констатировал он через минуту. – Нужна операция.

      «Ну что ж, – подумал Самарин, – заказчик Завьялова должен поискать другого наемника. А господин Рудницкий поживет еще немного…»

      Глава IV

      Рудницкий достал из атанора[5] стеклянную термостойкую посуду: порошок в ней был ярко-красного цвета. Именно такой, как говорилось в трактате. Алхимик внимательно осмотрел его и осторожно пересыпал в небольшой флакон. Если что-то пошло не так, то он испортил несколько лотов первичной материи. Или же получил пресловутую «красную микстуру».

      Мужчина подошел к очагу и всыпал щепотку кристаллического красного порошка в большой котел, на три четверти заполненный ртутью. Через минуту добавил карбонат калия и разжег огонь.

      – Ну вот и посмотрим, – буркнул он.

      Внезапно скрипнула дверь, и в мастерскую на чердаке зашел Самарин.

      – Ты всегда разговариваешь сам с собой? – спросил он с любопытством.

      – Не мешай! – гневно накинулся на него Рудницкий.

      – Что делаешь?

      – Трансмутирую!

      – То есть ты реально…

      – Реально! Подкинь угля! – сказал алхимик. – Быстрей! Пламя должно

5

Атанор – алхимическая печь.