Царица иудейская. Нина Косман

еврейских, ведь это всего лишь сказки, а ты знаешь, чем кончается, когда воображаешь, что живешь в сказке. Что мне сказать в ответ? Что его голос трогает меня до слез, что при всем интеллекте моих красноречивых друзей-мужчин я не слышала ничего более чарующего, чем Алехандрово «доктор… рыб!». Что, сколько бы он от меня ни бегал, он и есть тот самый, единственный. И не имеет никакого значения, действительно ли у него докторская степень по ихтиологии или нет никакой степени, даже бакалавра; смешной ли у него английский или, как иногда кажется, странно правильный; неважно, что он никогда не поймет, что для меня самое важное – мое творчество, и почему я им занимаюсь, и что оно для меня значит. Он даже еще понятия не имеет о стреле, торчащей в его груди, как это знаю я про свою стрелу, и не важно, что стрела – это всего лишь метафора. Моя цель – помочь ему осознать, что он поражен этой стрелой. Других целей у меня нет.

      Глава 2

      Хасмонейская хроника. Глава II

      Восстание начал не Иехуда, а его отец Матафия, также известный как Маттитьяху. Неким утром некоего дня – очень значительного дня в истории евреев, которая в тот день еще не была историей и не рассказывалась в прошедшем времени – Матафия проснулся с тяжестью на сердце. Тяжесть была сильной и сердце не отпускала, и причиной этой тяжести были не греки, вернее, не только они, ибо греки были для него, скорее, отвлеченным понятием, не стоящим особых переживаний. Причиной тяжести на сердце и кома в горле был его собственный сын Элиэзэр, плоть от плоти его и кровь от крови, Элиэзэр, который, в отличие от своих братьев, густобородых красавцев, так и не смог отрастить на подбородке ничего, кроме трех волосков.

      – Три волоска у тебя вместо бороды, сын. Если уж ты не можешь отрастить нормальную бороду, так должны быть другие способы выказать уважение к обычаям старшим. Ищи эти способы.

      – Конечно, возлюбленный отче, я буду искать эти способы, – ответил Элиэзэр и тихо добавил, чтобы сказанное не достигло ушей отца: – Не уверен, что ты их одобришь, но искать их, как ты мне советуешь, я буду, ибо я верный сын.

      И закончил свою краткую речь смешком.

      – Смех непотребный! – воскликнул Матафия, расслышав из уст своего четвертого сына неподобающий мужчине звук.

      Но Элиэзэра уже след простыл, так как он хорошо понимал, что, останься он, наказание не заставит себя ждать, а уж кем-кем, а глупцом он не был, с каким бы глупым выражением лица не делал вид, что ему нравятся обычаи, которые были ему совсем не по душе. Спустя некоторое время он вернулся домой с гладко выбритым подбородком.

      – Ты кто, – закричал на него Матафия, – ты грек или мой сын?

      Он уже занес правую руку, чтобы ударить по гладкой щеке, но кто-то его руку перехватил. Это оказалась Нехора, женщина, присланная Эросом, она удержала его руку, уже готовую опуститься на физиономию Элиэзэра. Того самого Элиэзэра, который насмехался над ней, называя ее «бабой с сосудом» или, еще хуже, «эросовской шлюхой», или,