Эльзевир. Мертвый Король. Владимир Павлов

прохлада, в нос ударил запах благовоний, наводящий легкий дурман. Стены и пол выкрашены в темно-вишневый цвет, алтарь из черного мрамора, но сама статуя богини вырезана из светлого дерева. Невысокая женская фигура в простой облегающей одежде и серебряной маске. В отличие от Небесных Отцов, в Октарис не было ничего высокомерного, она походила на соблазнительную крестьянку, случайно оказавшуюся во дворце.

      Пол храма был устелен бархатными подушками. Сейчас все они пустовали, кроме одной. На ней, поджав под себя ноги, сидел гигант Своурт. Хан не стал мешать медитации, ибо знал, как трепетно торговец смертью относится к ритуалам. Однако Меченый, не поворачивая головы, молвил:

      – Не хочешь ли помолиться вместе со мной, Хан?

      Маг не удивился. Человек, умеющий вести бой на мечах с закрытыми глазами, может распознать человека по шагам, манере двигаться.

      – Я хожу в храмы Небесных Отцов.

      – Ходишь? Это хорошо, а то большинство людей вовсе разучились молиться. И знаешь почему? Они уподобились богам! Возомнили, что сами распоряжаются своей судьбой.

      – У меня к тебе дело, старый друг, – Хан всегда обращался к наемнику вежливо, а в храме Октарис говорить хотелось почему-то особенно торжественно.

      – Я к твоим услугам.

      Меченый с удивительной легкостью для его грузного тела поднялся с пола. Он был шире в плечах и выше Хана. Грубые черты лица, нос с горбинкой, темные растрепанные волосы до плеч. А еще ужасный шрам, от виска до подбородка, который не могла полностью скрыть даже густая щетина. Несколько смущал голос, глубокий и мягкий. Если Своурт начинал говорить, то завораживал собеседника, усыпляя бдительность.

      – Я не тревожу тебя по пустякам, а в этот раз дело, признаюсь, особенно важное, – Хан многозначительно замолчал.

      – Можешь говорить смело. Мы здесь одни. Когда я молюсь, никто не тревожит, – с нотками самодовольства произнес Меченый и кивнул на статую Октарис. – А от нее у меня секретов нет.

      – Такой охоты я тебе еще не предлагал.

      – За нелюдями пусть бегают твои псы, – Своурт нахмурился.

      – Почему ты решил, что речь пойдет о них? – Хан смутился.

      – Я столько народа для тебя отправил к Лощ, что меня уже ничем не удивишь, разве что за твоими серыми братьями я еще не приходил. Но вряд ли ты решил пойти против магистрата. Значит, речь о тварях.

      – Все гораздо сложнее, мой друг. Мы ищем людей, которые приведут нас к пришлым, но эти люди сами по себе очень опасны. Колдунья и Клинок короля.

      В черных глазах Своурта мелькнули искорки интереса.

      – Клинок? Не думал, что они до сих пор живы.

      – По крайней мере, один остался. Он снюхался с черной колдуньей, продавшей душу нелюдям.

      Меченый поморщился:

      – У ваших магистров окончательно ум за разум зашел. Одни мечутся по стране в поисках какого-то сопливого мальчишки,