Изморозь. Распродажа человеков. Артём Сергеевич Семёнов

ты знаешь, что это русское имя?

      – У моего первого мужа мать звали точно так.

      – Твой первый муж был русским?

      – Нет. Он родился и всю жизнь жил в Глазго. У него был такой прекрасный грубый характер, навеянный холодными ветрами Северного моря.

      – Какая была у него фамилия?

      – Арутюнян.

      Я посмотрела на зеркало за баром и между бутылками Джеймисона и Джонни Уокера увидела свое угрюмое лицо. Оно стало для меня ненавистным. Хотя, если замечать то, как на меня смотрят прохожие, можно подумать, что мое лицо эдакая ядреная смесь Натали Портман и Пенелопы Круз, ну или Хиллари Клинтон и Уго Чавеса.

      – А почему ты говоришь про своего шотландца в прошедшем времени?

      – Он прострелил себе голову прямо при мне на 47 день нашего брака.

      – Случайно не из того самого автомата?

      – Келли, какая ты бесхребетная!

      – Ты хотела сказать бестактная, скорее всего.

      – Ах да, бестактная!

      – В любом случае, мне очень жаль…

      – Да не стоит, я и рада была, что все так закончилось. Приходит из своего офиса, у него была какая-то важная сделка с какими-то Арамон, Аразон..

      – Амазон?

      – Да, вот они. Ну и она, в общем, сорвалась. И он значит весь такой на нервах, пьет виски одну за одной, одну за одной. И все мне говорит: “Кэр, что мне делать? Что мне делать?”, ну я и отвечаю ему: “Пристрели себя”. А он разворачивается, приходит с кольтом и вышибает свои мозги прямо на мое драповое пальто. На мое любимое пальто, понимаешь? Тогда вернулась мода на клетку, оно было такое….

      – Огненно-кровавое?

      – Очень смешно. Оно было восхитительное. Эксэллентальное.

      – Эмэйзинговое?

      – Скорее вондерфулловое.

      – Тогда уж инкредибильное.

      Париж. Прекрасное место. Один из самых многонациональных городов ныне. Он просто кишит культурами. Из-за этого некоторые считают, что в нем пропадает особый шарм. Но нет, здесь все еще пахнет свободой, не так как на юге, конечно, но все же пахнет. Свобода уже не так резко выделяется из всех здешних ароматов, как раньше. Да, все меньше пахнет Сартром, все больше пахнет не совсем легальными пряностями.

      Сколько волка не корми, все равно в лес смотрит. Только и в лес вроде бы никто уже давно не смотрел, а кормили нас так, будто вот-вот увезут на бойню, как того самого главного труженика из “Скотного двора”.

      – Может, хватит? Ты портишь мне всю жизнь, я устал от тебя!

      – Не воспринимай меня, как зло, воспринимай меня как изюминку.

      – Ты не изюминка, ты огромная заплесневелая лоза!

      – Во мне есть жизнь!

      – В тебе-то она есть, во мне ее давно не наблюдается…

      – Дорогой, ты перестал находить прекрасное в жизни. Посмотри вокруг. Восхищайся всем. Восхищайся тем, как люди в пробках вспоминают родословные друг друга. Восхищайся прекрасным макияжем дам, стоящих на славном пути между Тверью и Рязанью. Восхищайся теми, кто пытается прыгнуть выше