Кольца Лины. Наталья Сапункова

в лесах, которые обожествляют хищных животных, считая их предками – похоже на древние верования некоторых наших народов. Но люди, среди которых я живу, городские и деревенские жители, от этого далеки. Принято то и дело поминать Провидение, однако это туманное понятие не означает божество. А может, как раз означает, но отношение к нему спокойное, хотя и учтивое, и в чем-то трепетное. В семьях поколениями хранят книги, содержащие свод постулатов о том, какие поступки, обстоятельства, приметы способствуют благоволению Провидения. При этом Провидение лишено карающей функции, оно помогает, даже если человек навредит себе своими глупыми или злыми поступками, и даже если Провидение наказывает – это оборотная сторона его помощи. Даже прожив здесь годы, я так и не уяснил себе, что такое есть Провидение.

      Не очень понятно, зачем здесь монастыри, но они есть. Мужские и женские, каждый, как правило, имеет свою специализацию, как то: медицина, некие магические или научные исследования, даже поэзия, наделенная сакральными свойствами. Один из монашеских орденов декларирует занятия медициной и изучение драконов с целью их истребления как безусловное зло. Непонятно, почему: если драконы когда-то и вредили людям, то это было давно. Налицо атрибуты: закрытость, ритуал посвящения, устав, немало моментов, связанных с магией. Магия здесь ненавязчиво влияет на все, не понятно, где она начинается и где заканчивается…»

      Вот оно что. Я ведь тоже пыталась понять, как тут с религией и где храмы, а все проще: их нет. Зато есть монастыри – что-то вроде клубов по интересам. Странно, да. Ну и ладно.

      Опять вырванная страница, дальше – рисунки: листья, цветы…

      Я решила заняться письмом, тоже ведь нужное, а в моем случае еще и очень важное умение. Но – ах! Перо плохо набирало чернила, рвало бумагу, я сразу посадила несколько клякс. То, дядьгошино, с почты, было лучше! А вообще, я скоро начну думать, что шариковая ручка – самое гениальное изобретение человечества!

      Испачкав в чернилах обе ладони, совершенно испортив один из листов и худо-бедно приладившись к инструменту, то бишь к перу, я начала писать хотя бы сносно. Хотя какой там писать – рисовала буквы, медленно и старательно. Захотелось даже язык высунуть, от старания. А когда портьера у двери колыхнулась и ко мне шагнула высокая фигура, я чуть не завизжала, но сильная шершавая ладонь зажала мне рот.

      – Тихо ты…

      Голос Дина! Я замерла.

      Одной рукой прижав мою голову к своему животу и зажимая мне рот, другой Дин погасил пламя свечи, прямо пальцами, и мы оказались во тьме.

      – Не бойся, – он отпустил меня, – там кто-то идет по коридору. Ты же прячешься, верно?

      Да, я прячусь. А он что тут делает, за мной наблюдает? Явно ведь не случайно тут. Вот же паразит…

      Теперь и я слышала шаги снаружи.

      – Наверное, это в швейную, – шепнул Дин, крепко обняв меня за плечи, – тихо…

      Я замерла, а звук шагов, вроде бы, стал отдаляться

      – Скажем, что у нас свидание.