Зимняя луна. Дин Кунц

самой новой актрисе в Голливуде, но каждый раз, когда она доходила до конца абзаца, то не могла вспомнить ни слова из того, что в нем описывалось.

      В 12.15, когда Джек был под ножом уже два с половиной часа, все из группы поддержки продолжали делать вид, что отсутствие новостей – тоже хорошая новость и что шансы Джека растут с каждой минутой, которую проводит с ним врач. Некоторые, включая Луи, испытывали определенное неудобство, встречаясь с глазами Хитер, однако и они говорили тихо, как будто в похоронном зале, а не в больнице. Серость бури за окном перетекла в их лица и голоса.

      Уставившись в «Ньюсуик» и не видя букв, она начала размышлять, что ей делать, если Джек не вытянет. Такие мысли казались предательскими, и сначала Хитер подавляла их, как будто сам акт воображения жизни без Джека как-то мог способствовать его смерти.

      Он не мог умереть. Она нуждалась в нем, и Тоби тоже.

      От мысли о том, как она сообщит Тоби о смерти Джека, ее затошнило. Мелкий холодный пот выступил на затылке. Она подумала, что, должно быть, так ее организм избавляется от скверного кофе.

      Наконец дверь в холл открыл человек в зеленой одежде хирурга.

      – Миссис Макгарвей?

      Когда все повернулись к ней, Хитер отложила журнал на край стола рядом со своим стулом и встала на ноги.

      – Я доктор Прокнов, – сказал он, подходя к ней.

      Хирург, который все это время трудился над Джеком. Лет сорока, стройный, с вьющимися черными волосами и темными, но чистыми глазами, которые были – или ей это представилось? – сострадательными и мудрыми.

      – Ваш муж сейчас в послеоперационной. Мы переместим его в реанимационную очень скоро.

      Джек был жив.

      – Он поправится?

      – У него много шансов, – сказал Прокнов.

      Группа поддержки отнеслась к этому сообщению с энтузиазмом, но Хитер была более осторожна и не спешила предаваться оптимизму. Тем не менее от облегчения у нее ослабли ноги. Она почувствовала, что сейчас рухнет на пол.

      Как будто читая ее мысли, Прокнов отвел ее к стулу. Он пододвинул другой стул под прямым углом и сел к ней лицом.

      – Две раны особенно серьезные, – сказал он. – Одна в ногу и другая – в брюшную полость, нижняя правая сторона. Он потерял много крови и был в глубоком шоке к тому времени, когда до него добрались фельдшеры.

      – У него все будет хорошо? – спросила Хитер снова, чувствуя, что у Прокнова есть новости, которые ему неохота сообщать.

      – Как я сказал, у него много шансов. Я действительно так думаю. Но пока он еще не вышел из комы.

      Глубокое сочувствие читалось на лице и в глазах Эмиля Прокнова, и Хитер не могла вынести того, что стала объектом столь глубокой симпатии, потому что это означало, что реанимационная хирургия – это последняя возможность спасти Джека. Она опустила глаза, не в силах встречаться со взглядом врача.

      – Мне пришлось вырезать ему правую почку, – сказал Прокнов, – но с другой стороны, это совсем замечательно – лишь малое внутреннее