Считалка для утопленниц. Фридрих Незнанский

совести он снял крышку и заглянул в коробку. Пусто. На дне – скомканный клочок бумаги. Он развернул ее и увидел столбик цифр, которые перечеркивались по мере того, как под ними появлялись дополнительные цифры. В последней строке стояла корявая надпись – 250 000. Турецкий понюхал коробку. Пахло деньгами. В буквальном смысле слова.

      В агентстве «Глория» он застал картину, которая одновременно заинтриговала его и позабавила. У экрана монитора рядом с Максом сидел Агеев и зачарованно наблюдал за действиями компьютерного гения. Отобранные накануне фотографии семейства Заботиных уже находились на экране монитора. Бородатый Макс с вдохновенным видом нажимал на клавиши, словно колдуя над фотографиями, отчего они менялись на глазах. Десятилетний мальчик мужал и постепенно приобретал черты взрослого человека. Наконец, Макс откинулся на спинку стула, любуясь творением своих рук, как маститый художник.

      – Ну вот так он теперь навскидку выглядит… – скромно заключил он.

      С возрастом у десятилетнего Мити нос стал абсолютно дедовским, хищным, небольшие, близко поставленные глаза смотрели обиженно и недовольно.

      – Он что, такой же капризный, как в детстве? – удивился Филипп.

      – Вряд ли это постоянное выражение его лица. Но я не стал менять. Только придал ему возрастные изменения. Вам же это нужно?

      – Это… А волосы у него какие?

      – Темнее, чем в детстве. Но это уже не суть важно. Важен общий облик. По этой фотографии Дмитрия узнают все, кто его видел.

      – А теперь посмотри на похоронную фотографию, – попросил Агеев. – Где его мать хоронят. Хочу узнать, есть ли Дмитрий среди этих людей.

      Макс увеличил фотографию и стал производить какие-то замеры, расчеты, укрупняя лица мужчин, которые столпились у гроба.

      – Его здесь нет, – сказал он наконец.

      – Сына нет на похоронах матери? – не поверил Турецкий.

      – Может, это он фотографировал, – предположил Агеев.

      – Такого быть не может, – возразил Макс. – Родственники своих умерших родных не снимают. Для этого нанимают профессиональных фотографов.

      – Тогда почему он не приехал на похороны?

      – Потому что не мог. Наверное, был слишком далеко, – высказал свое предположение Макс.

      – Или сидел… – задумчиво произнес Агеев. – Макс, распечатай нам фотографию обиженного Дмитрия. Фамилию его матери не узнал еще?

      – Сейчас займусь, при условии, что кто-то из вас сделает мне кофе.

      Агеев пошел к кофемашине, которой совсем недавно разжились вскладчину сыщики. Пока он загружал программу, Турецкий похвастался обувной коробкой.

      – Видал, что принес?

      – Туфли? Коробка нефирменная, что это тебя на дешевку потянуло? – подколол его Агеев.

      – В жизни не угадаешь. Это тайник нашего старикана.

      – Да ты что? И в нем клад?

      – Клад уплыл, но деньги точно хранились в коробке. Вот доказательство – старик вел учет поступлениям. А тот, кто спер деньги, бумажку