Исповедник веры протоиерей Григорий Пономарев (1914-1997). Жизнь, поучения, труды. Том 1. Елена Кибирева

Григория Ивановича Лобанова и священника Леонида Михайловича Коровина. Увели Николая Ивановича Иванова – протодиакона этой же церкви, а вскоре пришли за казначеем храма Ведуновым Иваном Ивановичем и секретарем Церковного совета Уткиной Анной Васильевной.

      Все понимали, что эти аресты не последние.

      Недоверие и страх грозной тучей нависли над верующими. Члены Церковного совета и прихожане Вознесенского храма боялись поднять друг на друга глаза, боялись сказать лишнее слово…

      И вот 30 октября 1937 года два оперуполномоченных УНКВД Кировского района вместе с понятыми пришли в дом диакона Вознесенского храма Григория Пономарева…

      Грубые окрики, угрозы, требование заполнить анкету, обыск, опись изъятия…

      – Одевайся… Пойдешь с нами.

      – В чем меня обвиняют?

      – Узнаешь, когда надо, – оскалился уполномоченный. – Разговорился тут! Ну, живо собирайся… – и с нахальной улыбочкой добавил: – Распишись, что изъято при обыске. У нас власть справедливая…

      Григорию протянули протокол обыска.

      Текст протокола сохранился в папках государственного областного архива, в деле № 16527.

      Материалы государственного архива

      Из протокола обыска

      Пономарева Григория Александровича, 1937 г., 30 октября

      Сотрудники Кировоградского районного отделения: Константинов, Петров, Кохряпов; понятые: Столяров Аркадий Михайлович

      произвели обыск в квартире Пономарева Г. А.

      При обыске обнаружено:

      1) паспорт;

      2) военный билет;

      3) деньги в сумме 100 рублей;

      4) часы карманные без номера;

      5) часы карманные марки «Анкор»(неисправные);

      6) фотоаппарат «Факор»;

      7) две коробки фотопластинок (72 шт.);

      8) разной переписки на одиннадцати листах;

      9) тетради 9 штук.

      Последнее, что видел и слышал отец Григорий, выходя из дома, – белое как мел лицо жены и… детский плач из бельевой корзины, служившей кроваткой их малышке.

      В глазах Ниночки застыло страдание.

      Все… Дверь в родной дом захлопнулась для него на многие годы, и он пока еще не знает, как долго будет лишен его тепла и уюта; не знает и того, сколько страданий, ужасов и потерь придется ему претерпеть в этом новом для него жизненном испытании.

      Ведь ему было всего лишь 23 года!

      А пока он шагает под конвоем двух «пролетариев» в разнопестром одеянии: наполовину штатском, наполовину военном. Они пытаются казаться значительными – так напыщены их физиономии. Как же – слуги закона! Он зябко ежится от холодных порывов ветра, от сырого осеннего воздуха, проникающего под старенькое, изношенное пальто. На нем чúненные-перечúненные ботинки – летние щиблеты, которые он, выходя под конвоем из дома, надел второпях.

      Он идет, твердя Иисусову молитву.

      Куда его ведут? Скорее всего, в КПЗ при УНКВД Кировоградского района города Невьянска. Здание НКВД стоит