Дневник. Николай Атаманов

она была там? Так много почти риторических вопросов. Но вот уже два дня этот образ не выходит из головы, это делает меня нервным. Появился страх, который сложно объяснить. Заглушить его не выходит, становится лишь хуже. Два дня я почти не слезал с кровати. Пытаюсь забить свой организм едой и алкоголем, в надежде, что это отпугнет непроизвольные мысли. Но от крика мертвой женщины избавиться не получается.

      Сам ли я создал этот полный отчаяния мир? Или он был создан каким-то очень жестоким божеством? Не знаю.

      Нужно что-то сделать, что-то изменить. Но все мои старания – словно одна большая ошибка ошибка. Я бреду в лабиринте, то и дело путая пути, а мертвая женщина следует по пятам. Ощущение, будто я идиот, забывший что-то очень важное. Иногда мне кажется, что я и есть корень всех проблем.

      Оставаться в этом голоде более невозможно. Абсолютно все в этом месте давит на меня, я не вижу пути, и почему-то, постоянно чувствую себя виноватым. Хватит это терпеть! Бессмысленные походы туда-сюда. К черту их. Ну и, конечно же, мне страшно. Нужно бежать отсюда, тогда, может быть, я убегу и от навсегда застывшего в крике лица. Наверное, я схожу с ума.

      Я собираю вещи. Завтра я ухожу.

      Глава четвертая: холод

      Я на железнодорожной станции. Поезда давно не ходят. Пустые вагоны стоят на рельсах, бесконечно ждут несуществующих пассажиров. Ноги шагают по шпалам. Небо навело меня на мысль: курить давно не тянет. Я лишь продолжал ритуал, грубо говоря, от скуки. Но без дофамина все иначе. С его исчезновением прекращают свое существование и зависимости. Поэтому пусть табак идет в задницу. Я выкинул полупустую пачку и продолжил свой путь.

      Спустя два часа передо мной возникла следующая картина. Поезд лежал на боку в нескольких метрах от путей. Видимо, он сошел с рельс. Не могу представить, что могло произойти, но ситуация интригующая. Из вагона донеслись шорохи. Мои уши теперь очень чувствительны, к тому, что происходит вокруг.

      Я прижался к вагону, но ничего больше не услышал. Решил, что хорошей идеей будет забраться наверх. Окна теперь выходили прямо на солнце. Я глянул внутрь и заметил только крысу. Она стояла на задних лапах, видимо, желая эволюционировать. Завидев меня – сразу скрылась. Дверь в вагон оказалась открытой, и я забрался. Непривычно находиться в перевернутом поезде – сиденья торчали с левого боку.

      Снова услышал шорохи. На этот раз из другого вагона. Открыл дверь, пошел туда, а точнее полез. Здесь не было ничего интересного. Я пролез в следующий вагон. Опять пусто. Хотя… не совсем. Прямо в середине помещения лежал детский альбом, который так и просил себя полистать. Первая страница – разукрашенный карандашом синий кит. Вторая – хм… Трудно сказать, кажется это какая-то игра с Сеги, интерпретированная детским сознанием: платформер, главный герой стреляет во что-то, в конце уровня клетка, а в ней кто-то сидит. Сверху пометка: Спасти рядового Брайана. И три жизни. Забавно. Еще