Казачество в 1812 году. Алексей Шишов

стрела может поражать людей не менее опасно, чем свинцовая шаровидная пуля.

      Бонапарт подарил Платову дорогую табакерку, что тогда было высокой наградой и заносилось в личный формуляр военного человека наравне с орденскими, денежными награждениями и пожалованием наградным оружием, пенсиона или имения. Матвей Иванович сдержанно поблагодарил монарха Франции и сделал ответное дарение: он отдал Бонапарту приглянувший тому свой боевой лук. Тот эпизод из праздников на берегах Немана в Тильзите стал достоянием истории отношений России с Францией.

      Великая армия, оставив Смоленск, двигалась по столбовой Смоленской дороге к Москве. Это время Русского похода французские мемуаристы все чаще связывают со все возрастающим чувством голода в рядах наполеоновских войск: «редкость» нахождения съестных припасов близ дороги стала для них привычной картиной. Они, словно сговорившись, винят во всем казаков, которые вели «скифскую войну».

      Ее иррегулярная конница вела не в одиночестве. К слову говоря, в ходе Отечественной войны М. И. Платову, как военному вождю русского казачества, приходилось едва ли не постоянно командовать легкой егерской пехотой, полки которой не раз усиливали боевую силу летучего корпуса и в его арьергардной службе, и в авангардной. Егеря тоже стали участниками «скифской войны» против французов.

      Поэтому у Матвея Ивановича сложились самые добрые отношения и полное взаимопонимание с командирами егерей. В ту войну егерские роты и батальоны часто являли собой образ «ездящей пехоты», поскольку часто, при марш-бросках, донской атаман приказывал казакам брать на своих коней второго всадника, то есть пешего стрелка.

      Батальонный командир 1-го егерского полка Михаил Петров, вспоминая в своих мемуарах о пути, проделанном его егерской бригадой в рядах багратионовской 2-й Западной армии от черты государственной границы до подступов к Смоленску, высказал искреннюю благодарность однополчан атаману Платову и его казакам:

      «Присоединяясь у Столбцов к армии князя Багратиона и перейдя чрез Бобруйск к Старому Быхову на Днепр, мы маневрировали одним нашим Егерским полком с атаманом Платовым при его 20 казачьих – Донских, Уральских, Татарских, Калмыцких и Башкирских – полках, у 16 орудий Донской артиллерии его около Могилева, Копыса, Орши, Любавичей и Рудни до Бабинович и Поречья. По этим местам мы пропасть полей и перелогов исплутали, не имея нигде и в намеке военных дел, опричь кое-где пошлых казачьих «чу и гиков».

      Спасибо еще нашему атаманушке батюшке Матвею Ивановичу, что он в чрезвычайных движениях этих давал нашему полку два Башкирских полка возить: ранцы, шанцовые инструменты и заслабелых егерей; а без того все они, не рожденные быть конями, сгинули бы в отделку от беготни по извилистым тропам героев донских».

      Егерский офицер М. М. Петров вспоминал и о том, как на дороге от Рудни к Смоленску его полку был устроен смотр, который проводил полковой шеф наследный принц герцог Август Голштейн-Ольденбургский.