В тёмном костре рябин. Крисия Ковальски

мальчик и бросился в дом.

      Матвей направился за ним. На веранде уже на столе сушилась вымытая посуда, а Катя чистила картошку, стоя у плиты. Она надела старый кухонный фартук его матери, и теперь готовила обед.

      – Быстро ты освоилась здесь, невестка, – усмехнулся он, устраиваясь на стуле в раслабленной вольяжной позе, скрестив руки на груди и вытянув ноги во всю длину так, что Кате пришлось обходить его, когда она захотела взять со стола тарелку.

      Девушка ничего не ответила, склонившись над плитой.

      – Налей мне чаю, если уж ты за хозяйку здесь, – приказал Матвей. Миша сел рядом, болтая ногами.

      – Хорошо, сейчас, – быстро отозвалась Катя, – Вам с молоком?

      – Нет, крепкий чай с сахаром, подогревать не нужно, выпью холодный, – он, слегка прищурясь, наблюдал, как девушка проворно и быстро достала кружку, приготовила ему чай, как он просил, и даже старательно размешала чай ложкой. Матвей обернулся к мальчику, – Слушай, парень, беги сейчас в огород, там увидишь на заборе пустые вёдра, волоки их сюда, сейчас пойдём за водой.

      – За водой? А куда? – поинтересовался Миша.

      – В колодец, – ответил Матвей, прихлёбывая чай из кружки.

      – Как? Настоящий колодец?! – удивился ребёнок.

      – Да, настоящий. Сейчас сам увидишь, а теперь беги за вёдрами.

      Миша сорвался с места, и через секунду его уже не было на веранде.

      – Что-нибудь ещё? – спросила Катя, прекрасно помня, что за завтраком он ничего не успел поесть. Она уже повернулась к буфету за тарелкой с пирожками, как услышала эту фразу, сразу же ставшую бетонной стеной между ними.

      – Что-то ещё, – произнёс Матвей с усмешкой, – Приподними чуть платье, хочу получше разглядеть твои ножки.

      Протянутая рука так и застыла возле дверцы буфета. Катя сжалась и отступила назад, в её глазах заплескалась паника, а парень, заметив это, громко расхохотался.

      – Чего замялась, голубоглазая? Не стесняйся, здесь все свои, родственники, – он встал, с шумом отодвинув стул, и уже возле двери снова обернулся, – Смотри, картошку не пересоли, когда варить будешь. А то, говорят, влюблённые всё пересаливают.

      – Не бойся, не пересолю, – вдруг вырвалось у Кати. Раздражение и возмущение поднималось в ней горячей волной, начинало вскипать где-то в груди так, что даже дышать становилось трудно.

      – Да, правда? – Матвей затормозил на пороге, – Юная прелестная жена вовсе не влюблена в своего престарелого мужа?

      – Я не стану с тобой разговаривать в таком тоне! – взвилась Катя, – Ты… Ты такого права не имеешь…

      Она хотела продолжить, но Матвей демонстративно поднял руки, перебив её гневную тираду насмешливым голосом:

      – Всё сдаюсь! Сдаюсь, сдаюсь! Только не гневайся!

      Он с хохотом выскочил на крыльцо, а Катя метнула ему вслед горящий гневом взгляд.

      Ты