В тёмном костре рябин. Крисия Ковальски

убери, а мне уже на работу пора, и на обед что-нибудь приготовь из того, что найдёшь в холодильнике, – ответила Татьяна Борисовна, вставая из-за стола.

      Матвей, размашисто гребя, плыл к берегу, вышел, отряхиваясь от воды, упал на тёплый песок.

      – А меня научишь так плавать? – спросил Миша. Всё время пока Матвей плавал, мальчик с восхищением наблюдал за ним.

      – Научу, – пообещал парень, – И недели не пройдёт, как ты будешь плавать лучше меня.

      – Правда? – недоверчиво переспросил Миша.

      – Правда, – серьёзно кивнул Матвей, – Ты чего худой-то такой, неужели мамка плохо тебя кормит?

      – Катя? – улыбнулся мальчик, – Нет, Катя очень вкусно готовит, вот увидишь!

      – Ну а чего тогда рёбра торчат? Ешь плохо?

      – Это я такой есть.. – вдруг смутился Миша, – Я очень кашу манную люблю с вареньем, и Катя мне её часто варит.

      – А чего ты мамку по имени называешь?

      Миша вдруг подобрался, с опаской оглянулся и, удостоверившись, что никого рядом нет, обхватил ручонками шею Матвея и прошептал ему в самое ухо:

      – Катя мне не мама, только никому-никому об этом не говори! Я только тебе сказал. У меня есть мама, другая… Но я Катю люблю и хочу быть только с Катей, вот!

      – Ты, что от родной мамки сбежал? – Матвей удивлённо посмотрел в детские чёрные глаза.

      – Нет, – поспешно замотал головой мальчик, – За мной приехали, в детдом забрали, я так плакал… Но Катя меня забрала. Я вместе с Катей в общежитии жил, мне только с Катей хорошо! Я даже сам уроки делал, чтобы Катя не сердилась, вот!

      – Понятно, – кивнул Матвей, внимательно взглянул на него, задержавшись взглядом на худых выпирающих позвонках и ключицах, затем потрепал мальчика за вихры, – Тебя подстричь надо. Поёдём-ка домой, у меня штука такая есть, называется машинка для стрижки. Я тебя сам ею подстригу, а то в жару с такой гривой нехорошо.

      Миша с готовностью согласился. Хоть он и побаивался жужжащей машинки, но не говорить же Матвею об этом! Ради Матвея он и не только неприятное жужжание машинки готов вытерпеть. Они оделись, стряхнули песок с полотенца, и пошли по узкой тропинке.

      – Олег к тебе как относится? – вдруг спросил Матвей, – Не обижает?

      – Никак не относится, – простодушно ответил мальчик, – Не обижает. Когда он приезжал к Кате, она всегда отводила меня к тёте Гале, чтобы я не мешал. И я сидел и ждал, когда дядя Олег уедет. А когда он уезжал, я радовался. И Катя радовалась.

      – Чему радовалась?

      – Тому, что он уехал, – пояснил Миша, – Когда он приезжал, Катя сразу грустная становилась.

      Больше Матвей ни о чём не распрашивал ребёнка. И так всё понятно. К этой девушке, приехавшей вместе с Олегом, он с первого взгляда испытал неприязнь. Новая подстилка его брата, красивая, смазливая и, наверняка, глупая, но расчётливая. Младше его брата на десяток лет, если не больше. То, что она красивая, больше всего раздражало. И именно той красотой, которая так нравилась Матвею.