Одержимость. Василий Арсеньев

был?

      – Нет, мела я не заметила, – засмеялась она. – Но у вас лицо такое… серьезное, что ли. Вы явно привыкли думать. И эта худоба…

      – На самом деле, учителем я стал совсем недавно, а до этого… – я запнулся. – Впрочем, какая разница? А что касается худобы, – с детства у меня такое телосложение. Возможно, последствие рано перенесенной тяжелой болезни.

      Остригая волосы с моей головы, она продолжала расспрашивать меня:

      – А чему же вы учите своих детей?

      Я на мгновенье задумался и потом отвечал:

      – Детей, то есть студентов, я стараюсь учить тому же, что и учительница из кинофильма советских времен: «Думать, хотя бы самую малость, и иметь обо всем свое собственное суждение!». Наверное, всякий хороший наставник должен учить именно этому…

      Владислава улыбнулась, вспомнив фильм, о котором я упомянул (еще бы – его ведь показывают на каждый Новый год!).

      – А как насчет личной жизни? – спросив это, она остановилась и в упор посмотрела в зеркало, встретившись со мной взглядом. Я сразу помрачнел.

      – Я не женат, если вы об этом…

      – Вам тоже не повезло? – она смущенно потупилась. – Я имею в виду, как герою Мягкова из того фильма?

      – Я бы не хотел говорить на эту тему, – резко отозвался я. – Может быть, теперь моя очередь задавать вопросы? Когда я у вас тут давеча был, заметил кое-что необычное. Я потом много думал об этом, строя всевозможные догадки… – говоря эти слова, я с удивлением стал замечать, как меняется ее лицо. Владислава побледнела, у нее даже руки затряслись. Честно говоря, меня это слегка напугало, и я остановился.

      – Ну, что же вы замолчали? – дрожащим голосом проговорила эта женщина. – Не хотите задать свой вопрос? Ведь только из-за любопытства вы ходите сюда, не так ли?

      – Не только, – как бы оправдываясь, отвечал я. – Но и поэтому тоже… Если вы не хотите говорить на тему Норд-Оста, я не вправе настаивать. Это ваше личное дело…

      Она некоторое время молчала, – при этом у нее был крайне расстроенный вид, потом, как бы собравшись с духом, выпалила:

      – Я была там…

      – В те дни?

      Она утвердительно качнула головой.

      – С родителями?

      – С матерью. Отца я потеряла еще раньше – он погиб в Чечне в 2000 году.

      – А мама ваша, – заговорил я осторожно, – так понимаю, она…

      – Она задохнулась, – с трудом сдерживая рыдания, отвечала Владислава. – В тот день она умерла, а я выжила… Вот, только зачем?

      Она вдруг бросила ножницы и, закрыв лицо руками, выбежала за ширму. Я остался один, сидя в кресле, с повязанным на шее фартуком, весь в волосах и не до конца подстриженный. «Довел до слез бедную женщину!», – говорил я про себя, раскаиваясь в содеянном. Вскоре появился очередной клиент, интересуясь, где же мастер, а я не знал, что ему ответить. Потом женщина, вытирая рукавом слезы, появилась из своего укрытия, чтобы закончить начатое дело. В тот день мы расстались, больше ни слова не сказав друг другу.

      Глава