Черчилль: частная жизнь. Дмитрий Львович Медведев

о скорейшем посещении знакомого кабинета. Как назло, стоматолог смог принять его только на четвертые сутки, пока же миссис Эверест советовала воспользоваться болеутоляющими средствами и компрессами, а также впредь есть меньше «отвратительных солений и маринадов». Утешительное письмо пришло и от матери: «Я тебе очень сочувствую, дорогой Уинстон. Я услышала от Эверест, что дантист сможет принять тебя только завтра. Возможно, он удалит зуб. Не хочу тебя поучать, но я уверена, если ты будешь больше заботиться о зубах, твои страдания уменьшатся»[112].

      Не прошло и полтора месяца с момента предыдущего воспаления, как несчастный вновь окажется в кресле стоматолога с абсцессом и разнесенным лицом. Там его ждал знакомый сценарий – наркоз и удаление. «Было совсем не больно, – хвастался Уинстон. – Я ничего не помню, проспав и прохрапев всю процедуру»[113].

      Но на самом деле причин для бахвальства было мало. Через несколько месяцев Уинстону удалили очередной зуб, что вызвало беспокойство леди Рандольф: «Я пришла в ужас. Это так глупо с твоей стороны. Ты еще пожалеешь об этом. Дай мне адрес твоего стоматолога, я хочу встретиться с ним и научить его уму разуму» (выделено в оригинале. – Д. М.)[114].

      Если беседа и возымела эффект, то кратковременный. Черчилль продолжит мучиться с зубами и в следующем учебном заведении. В конце 1893 года его вновь сразит зубная боль, на этот раз – двусторонняя. История повторится через два месяца. Уинстон переживет «чудовищную ночь», мучаясь от «самой сильной зубной боли», которую он когда-либо испытывал[115].

      Леди Рандольф была права, когда журила сына за недопустимо беспечное отношение к собственным зубам. Если во время учебы в Хэрроу Уинстон лишился зубов мудрости, то, не достигнув тридцати лет, он расстанется со многими передними зубами[116], место которых займут протезы. Именно по этой причине на многочисленных фотографиях Черчилля нельзя увидеть его зубов. Даже улыбаясь, он научился скрывать эту не самую авантажную часть своего образа.

      Учитывая, что на тот момент протезирование еще не достигло таких успехов, которым оно заслуженно может похвастаться в наше время, искусственные зубы доставляли Черчиллю множество неприятностей. Легко понять, о чем идет речь, если вспомнить, что одним из основных инструментов политика являются публичные выступления и личное обаяние. С протезами же и врожденной шепелявостью – другой отличительной особенностью великого британца – обаянию мог быть нанесен невосполнимый урон. Однако этого удалось избежать. С шепелявостью Уинстон боролся упорным проговариванием скороговорок, а также наблюдением у видного специалиста Феликса Семона (1849–1921), который пользовал короля Эдуарда VII[117]. Протезы же Черчилль старался заказывать у лучших мастеров. В конце жизни он станет клиентом одного из самых востребованных и признанных стоматологов своего времени сэра Уилфреда Фиша (1894–1974), а протезы ему будет изготавливать зубной техник Дерек Кудлипп[118].

      Черчилль

112

См.: Ibid. P. 240, 243, 245.

113

Ibid. P. 282.

114

См.: Ibid. P. 428–429, 444.

115

См.: Broster P. Dentures’ Finest Hour // Finest Hour. № 138. P. 12.

116

См.: Documents. Vol. 3. P. 55–56.

117

См.: Broster P. Op. cit. P. 11–12.

118

См.: Riddles, Mysteries, Enigmas // Finest Hour. № 157. P. 12; см. также: Broster P. Op. cit. P. 12.