Дотянуться до звёзд. Эмма Скотт

чем Мисс Конгениальность.

      – А кем тебя выбирали?

      – Мистером Конгениальность.

      Она засмеялась.

      – Обманщик.

      – Меня вообще никем не выбирали.

      Отем склонила голову набок.

      – Вот как? Жаль. Я бы номинировала тебя на награду «Лучшие глаза».

      Я дернулся, бросая дротик, и он отскочил от металлической рамы мишени.

      Отем закрыла рот ладонью.

      – Видишь, алкоголь действует на меня, как сыворотка правды. – Она вдруг нахмурилась. – Как же называлась та песня? «Океанские глаза»?

      Я подобрал упавший дротик и вытащил остальные дротики из мишени.

      – Никогда такую не слышал.

      Отем напела несколько нот.

      – Океанские глаза и блестящий ум. Отличная песня. Не просто один куплет, который хор повторяет снова и снова. Текст этой песни напоминает высокую поэзию. Знаешь? В ней говорится о серьезных вещах.

      – Тебе нравится поэзия?

      «Пожалуйста, скажи «нет».

      – Обожаю поэзию. – Она прижала ладони к табурету, на котором сидела, и слегка поболтала ногами. – Люблю Дикинсон, Китса и Эдварда Эстлина Каммингса. Мне нравится, как несколько точно подобранных слов могут вызвать в душе глубокое чувство, создать определенное настроение или заставить тебя почувствовать нечто настоящее, понимаешь?

      «Понимаю. Я полностью разделяю твои чувства, Отем».

      Она покачала головой:

      – Извини, я на секунду замечталась. О чем мы говорили до этого? Ах, да. Почему я покинула ферму.

      – Ты хочешь спасти мир.

      Я метнул очередной дротик. Сектор «19».

      – Верно, – сказала она. – Мне хотелось выбраться из Небраски и использовать все способности, какие у меня есть, чтобы совершить что-то значимое.

      – Есть так много областей, требующих внимания, а ты знаешь одно: ты хочешь помогать другим.

      Она сдвинула тонкие брови.

      – Как ты?..

      – Ты говорила мне это в библиотеке.

      Она рассмеялась и подняла стакан.

      – Выпивка. Стирает не только фильтры, но и воспоминания.

      Пока Отем пила, я позволил себе оглядеть ее с ног до головы. Она была такая хрупкая: невысокая и худенькая. Тело у нее было гибкое, как у танцовщицы, я мог бы легко подхватить ее на руки, словно пушинку, прижать к стене и целовать эти губы, пахнущие грушей…

      «А потом я написал бы для тебя стихотворение о том, что ты чувствуешь ко мне и как сладко ты пахнешь…»

      – …Бостон?

      Я резко вернулся к реальности.

      – Что?

      – Я спросила, не уроженец ли ты Массачусетса. Твой акцент похож на бостонский.

      – Ага. – Я с силой метнул дротик. Десять. – Я вырос в Уоборне, рядом с Бостоном. Мама переехала в южный район города, когда мне было семь.

      – Только твоя мама?

      Я обернулся и посмотрел туда, где в большой компании стояли и смеялись Коннор с Руби.

      – Извини, – проговорила Отем. – Это немного личный вопрос…

      – Ага, только моя