Восставшая Луна. Йен Макдональд

создать небольшое сообщество. Кухоньки в квартирах нужны для того, чтобы смешивать коктейли и заваривать мятный чай, если никак не получается пойти в чайную.

      Орешки. У нее есть немного кешью в холодильнике. Кешью, сок кешью – это вкус дома. Больше в холодильнике ничего нет. Птицы любят орешки, не так ли?

      «Сообщение от Лукаса», – говорит Манинью.

      – Вот дерьмо.

      Даже не голосовой вызов. Сообщение, инструкция. Планы изменились. Встретимся в Павильоне Новой Луны. Форма одежды – для пленарного заседания.

      Алексия бросает горсть орехов на балкон и, отворачиваясь, боковым зрением видит трепетание зеленых перьев.

* * *

      Мужчина ныряет в лифт следом, держась близко, словно тень. От его вони у нее перехватывает дыхание. Обоняние Алексии было первым ощущением, подвергшимся атаке Луны, и первым, которому пришлось адаптироваться. Когда она вышла из капсулы «лунной петли» в хаб Меридиана, вонь едва не сбила ее с ног. Тошнотворный смрад нечистот, запах воздуха, которым дышали тысячи тел, и самих этих тел, треск озона и электричества, жирный сладкий дух только что напечатанного пластика. Тела, пот, бактерии и плесень. Запахи готовки, гниющей растительности, стоячей воды. И над всем, выше всего, – пряный запах лунной пыли, похожий на запах сгоревшего фейерверка. Однажды утром она проснулась в своей крошечной спальне, больше не чувствуя зловония. Оно стало ее частью. Слилось с ее кожей, горлом, выстилкой трахеи и легких.

      Весь лифт замечает этого мужчину.

      Он высокий, тощий, белый и небритый. Одет по-лунному заурядно: в толстовку и леггинсы, но одежда грязная: немыслимый факт в обществе, которое носит вещи один день, чтобы наутро все напечатать заново. Он обнажен: фамильяр не нависает над его левым плечом. Мужчина замечает взгляд Алексии и смотрит прямо на нее.

      Алексия Корта не из тех, кто первым отворачивается.

      По мере того как лифт поднимается, пассажиров становится меньше. Когда он достигает уровня, где офис Совета УЛА символически подвешен между Землей и лунной элитой подножия, – остаются только Алексия и вонючий мужчина.

      Лифт замедляет ход, останавливается.

      – Дайте мне немного воздуха, – выдыхает вонючка, когда дверь открывается. И делает шаг в проем, чтобы не дать ей закрыться.

      – Простите… – Алексия протискивается мимо, и он хватает ее за запястье. Бразильянка высвобождается, демонстрируя, что могла бы сломать ему руку одним усилием мысли, и приостанавливается, желая ответить на оскорбление. А потом понимает: так выглядит нищета. Она выросла, веря, что на Луне все богаты. Она сидела на парапете Океанской башни и смотрела на крошечный далекий шар миллиардеров.

      – Прошу. Глоток. Воздуха.

      Она слышит напряжение в каждом слове. За каждый слог приходится платить. Этот человек задыхается. Его грудная клетка почти не движется, сухожилия шеи – туго натянутые кабели, и каждая мышца сосредоточена на втягивании воздуха в легкие. Но дышать он не может.

      – Прости, я новенькая, не знаю,