Лоенгрин, рыцарь Лебедя. Юрий Никитин

герольд подбежал, коротко поклонился и что-то бурно рассказывает ей, слишком часто размахивая руками, молодой еще, не научился величавым и сдержанно-многозначительным жестам.

      Король видел, как Эльза вздрогнула, ее взгляд метнулся в ту сторону галереи, где царственно сидит, расточая улыбки, жена Тельрамунда, уверенная и властная, словно королева.

      Могла бы стать и королевой, мелькнуло у Генриха. Красивая, властная, очень неглупая, это видно, амбициозная, тоже понятно с первого взгляда, такая поддерживает мужа во всех начинаниях и толкает вверх по лестнице титулов, стараясь обеспечить подрастающим детям получше положение в обществе, дать больше земель и владений…

      Эльза пошла вслед за герольдом, Генрих видел, что для этого ей пришлось пересилить себя, но держится с достоинством, хотя и смертельно побледнела, идет с трагически расширенными глазами.

      Солнце пробилось сквозь тучи и заиграло в ее волосах, сразу наполнив их радостным золотым светом.

      Генрих поднялся, сошел вниз и, взяв ее за руку, повел наверх, стараясь не встречаться взглядом с Ортрудой.

      Граф Маргант, словно чувствуя вину, вскочил и как бы помог усадить Эльзу. Место ей выбрали справа от короля на строго таком же расстоянии, как и разместили Ортруду.

      Граф Хардвулф, изнывая от неловкости и постоянно кланяясь, проговорил сдавленным голосом:

      – Леди… Если вам что понадобится… только скажите!

      – Спасибо, – произнесла Эльза чистым, как горный ручеек, голосом, – вы очень добры…

      Они вернулись на свои места, король опустился на тронное кресло и повертел головой.

      – А где граф Ричберт?

      – Там, – ответил граф Хардвулф хмуро, – теперь мне будет всю жизнь стыдно.

      Генрих проследил за его взглядом. Граф Ричберт, уже облачившись в полные доспехи, только шлем в руках оруженосца, стоит в группе рыцарей, из которых трое тоже в доспехах, с мечами и в явной готовности к бою.

      – Не надо стыдиться, – сказал Генрих, – Тельрамунд победит. А твой друг может лишиться головы.

      – Дело не в самой победе, – ответил Хардвулф нечастным голосом, – а в том, что он выступил на защиту, а я нет…

      – Ты умнее, – сказал Генрих. – Ты понимаешь, что твой поступок ничего бы не изменил.

      – И Ричберт понимает!

      – Понимает, – согласился Генрих. – Но не может с этим смириться. И потому ему не стать… скажем, канцлером. Слишком благородные люди не могут править!

      Хардвулф пробормотал:

      – Ваше Величество, вы меня этими словами прямо в дерьмо втоптали. С головой.

      Подошел граф Маргант, тяжело вздохнул.

      – Взгляните на Ричберта… Надеюсь, Тельрамунд понимает, как именно ему нужно победить.

      Хардвулф сказал с тоской:

      – Хоть вы меня в дерьмо не затаптывайте!

      Он отошел, очень сердитый, и плюхнулся на свободное место. Маргант посмотрел на него в удивлении, спросил у Генриха:

      – Что это с ним?

      – Он по возрасту посредине между вами, – пояснил король, –